БУДУЩАЯ КНИГА "ФАШИСТЫ"

[Kraau]

http://s019.radikal.ru/i624/1406/b4/3c8c3fe9e56d.png      

Передо мной лежит последний экземпляр от восьмитысячного тиража моей первой книги «Убийцы». Эту книгу в России в апреле 2000 года журналисты, выпустили в свет, умышленно напечатав её с нарушением ГОСТа России. Они умышленно не указали где, и кто произвёл печать моей книги «Убийцы», а такая литература во всём мире называется нелегальной. В России такую печатную продукцию распространять через организации запрещено законом, и мне оставалось только одно – раздавать свою книгу прохожим во время своих пикетирований как в областном центре городе-герое Мурманске, так в Москве и в самом Мончегорске, моём родном городе. И если в Мончегорске сам мэр разрешил мне книгу ещё и продавать, да ещё в любом месте города, то в Мурманске и Москве фашисты на меня за бесплатное распространение своей книги арестовывали, составляли на меня свои протоколы и передавали их в суд.
   Что побудило меня написать свою первую автобиографическую книгу «Убийцы»? Только одно – отказ генеральной прокуратуры России возбудить уголовное дело по факту доведения меня до самосожжения на Красной площади в Москве, которое состоялось 4 марта 1989 года. То им указанной мною информации не хватает, то я написал своё заявление в грубой форме, в общем, в генеральной прокуратуре России не было, и до сих пор нет ни одного сотрудника наделённого нравственностью человека. И даже когда я им отослал один экземпляр своей книги с заявлением о возбуждении уголовного дела, некто Ю. Быстров ответил мне тем, что вернул мою книгу мне обратно с припиской «За ненадобностью». Я им своей книгой «Убийцы» и информацию выложил практически полностью, и насчёт грубой формы изложения они тоже подкопаться уже не могли, поэтому фашисты из генеральной прокуратуры России на этот раз мне прямо так и сказали, что я, как человек и наивысшая ценность государства Россия – им абсолютно безразличен.
   В своей автобиографической книге «Убийцы» я рассказывал, как в прямом смысле слова, прямо на моих глазах умирали мои новорождённые дети, и как никто в России из тех, кто властьимущий не оказал мне содействия в деле спасения их от смерти. Все чиновники прикрывались действующими в России законами. Так с нами поступи даже в «Комитете советских женщин» руководимом первым лётчиком-космонавтом женщиной В.Н. Терешковой. А в Верховном Совете РСФСР мне прямо сказали, что «Нечего нищету плодить».
   История, которая произошла с моей семьёй, абсолютно банальна. Строители, рядом с нашим частным домом построили ПТУ №5 и этим изменили гидрологическое равновесие грунта. Если попросту, то умышленно заболотили наш участок. Зимой ледник под нашим домом замерзал и разрывал всё больше и больше на части лопнувший в первую же зиму фундамент. И если учесть то обстоятельство, что мы живём в условиях крайнего севера, в Заполярье, то сами понимаете, мало нашему дому не показалось. И стены стали опустошаться от засыпки, и пол, и потолок резко изменили свою геометрическую конфигурацию. Потолок в большой комнате провис на столько, что готов был рухнуть всем нам на голову в любую секунду. Но самым страшным для детей, только начинающих ходить был, конечно же, ледяной пол. Даже на плинтусах в доме зимой кое где нарастал иней. С часто преследующим нас болезнями доходило до того, что жена лежала с одним заболевшим ребёнком в больнице, а мне приходилось брать больничный по уходу за вторым, или третьим заболевшим нашим ребёнком и сидеть с ними дома.
   Но помимо своих отказов в срочной помощи и выселении нас из ставшего аварийным дома, коммунисты России лишили нас ещё и квартиры полагающееся нам в порядке очереди на градообразующем предприятии комбинате «Североникель». Уже выделенную цеху специально для моей семьи квартиру, коммунисты присвоили себе, и в обход действующего в России закона передали одному из тех, кто для них был «Свой». Фамилия этого фашиста Носанов. А какой же отец будет молча смотреть на то, как фашисты буквально добивают его детей, считая их представителями неполноценной расы только за то, что они русские? Может быть кто-то и мог бы, но только не я. И я написал обо всё этом письмо в ЦК КПСС на имя Первого секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачёва. Причём, я самолично прибыл в Москву на личный приём в самый центр еврейского фашизма в России, в ЦК КПСС. И вновь мне никто не помог, а напротив, фашисты Панин, Пушилин, Хайдов, Ермаковы отец и сын, по указанию Мурманского обкома КПСС, куда и было переслано моё заявление на имя Горбачёва для рассмотрения и принятия мер на месте – устроили на меня своё активное преследование. Преследование, которое выразилось в объявлении меня с помощью единогласного голосования рабочих цеха «Врагом народа» с последующим лишением права на жильё в СССР, и применением ко мне гестаповских пыток в день визита самого Горбачёва в Мончегорске, 30 сентября 1987 года.
   Будучи уже инвалидом после применения ко мне гестаповских пыток, и отказа врачей России лечить меня от полученных травм и резко повысившегося артериального давления, уволенный с комбината за отказ выходит на работу в таком физическом состоянии – я всё ещё пытался найти путь к спасению своей семьи от кровавых рук фашистов. Я подал исковое заявление в суд города Мончегорска, и обвинил в разрушении нашего дома советскую власть. И я выиграл этот суд. Факт вины строителей судом был полностью доказан. Но прокуратуре России это пришлось не по нраву, и в результате вынесенного протеста моя семья недополучила с воров и детоубийц более одной тысячи советских рублей. А это были тогда очень не плохие деньги, если учесть, что моя жена, как медсестра, зарабатывала по тарифу всего восемьдесят рублей.
   В надежде найти себе пристанище где-нибудь в другой области России, мы с женой и двумя детьми, летом 1988 года, на своём «Запорожце» выехали в среднюю полосу и посетили Калужскую, Пензенскую, и Самарскую области, где искали такой колхоз или совхоз, чтобы нам там сразу дали нормальное жильё. Моя жена была согласна работать даже дояркой на ферме, лишь бы у наших детей появился кров.
   А фашисты, спохватившись, что мы уехали из Мончегорска, объявили меня во всесоюзный розыск, как убийцу своей собственной жены и стали трепать нервы всем нашим родным на территории всего Советского Союза. Бедная тёща, увидев нас живыми и здоровыми в своём городе Уфа, обрадовалась до слёз, а вот моя тётка в Самаре нас не пустила даже на порог своей квартиры так и заявив, что ей не хочется из-за меня иметь дело с милицией России. Вот так, с помощью всесоюзного розыска фашисты и сделали невозможным моё появление на новом месте. Вся милиция СССР в одночасье узнала, что я «Враг народа» и лишён права на жильё в СССР единогласным голосование по этому вопросу рабочих цеха, в котором я тогда работал.
   А во всесоюзный розыск меня отдал начальник ГОВД Мончегорска полковник милиции Куликов. Тот самый Куликов, что и в день визита Горбачёва в Мончегорск отдал свой приказ о моей принудительной изоляции от общества, и применении ко мне гестаповских пыток. Кстати, в тот трагический для меня день, 30 сентября 1987 года, фашисты впервые попытались поместить меня в психиатрическую клинику. Тогда меня спасло от помещения в психушку только то обстоятельство, что выйдя в тот день из дома на работу я, в кармане своей куртки нёс письмо на имя Горбачёва, в котором всё, как и сейчас перед вами описал в подробностях.
Горбачёва фашисты приводили на моё рабочее место, и наша встреча с ним была мною заранее спланирована. Но, чтобы выполнить требование рабочих цеха о лишении меня права на жильё, как своего злейшего врага, фашисты пошли и на применение ко мне гестаповских пыток, и последующее помещение меня в психиатрическую клинику. И вот именно это моё письмо на имя Горбачёва и прочёл дежурный врач Мурманской психиатрической клиники. А прочитав его и выслушав мои объяснения, он просто отказался выполнять приказ, полученный от фашистов.  Больше я этого Врача с большой буквы в своей жизни ни разу не видел. А к врачам, что сегодня работают и возглавляют эту же самую клинику, но уже при Путине, мы вернёмся, и ещё не раз.
Я не стал бы сегодня описывать хоть и кратко всё то, что уже было мною написано в книге «Убийцы» в своей новой книге, называя её «Фашисты», если бы ситуация с сотрудничеством врачей с карательными органами России прокуратурой, полицией и СК России не изменилась бы с точностью до наоборот. Изменилась ситуация, изменилось и название книги. Но у книги «Убийцы» есть несколько названий, и одно из них гласит «Патриотический роман с продолжением». Поэтому книга «Фашисты» является логическим продолжением книги «Убийцы». А то, что вы сейчас прочли, можно считать Прологом.
И сама книга «Убийцы» была выпущена нелегально в первые сто дней правления Путина Россией в качестве президента, и все гонения на меня, как её автора,  были осуществлены тоже, разумеется, уже при Путине. И в психушку меня фашисты сумели заточить тоже, только с помощью личного участия в этом кровавом деле самого президента России Путина. А поскольку моя автобиографическая книга «Убийцы» для меня является мои интеллектуальным трудом, то я привык дорожить своим трудом, и никогда и никому не позволю свой труд уничтожать в огне.
Книга – это источник знаний, именно поэтому фашисты и не допускают русский народ к полноценным знаниям о своей собственной истории. Чингиз Айтматов сказал о таких безмозглых людях – Манкурты. И я добавляю, что русский народ при Путине или без него, всегда, пока не освободится от ига еврейского фашизма – будет искусственно выхолащиваться.
Почему рабочие голосовали за объявление меня «Врагом народа» и подняли свои кровавые руки на моих детей, лишив одновременно со мной и их права на жильё в СССР? Потому, что они и есть безмозглые Манкурты.
А вот почему коммунист Долгий, будучи депутатом от Мончегорска в Верховном Совете РСФСР поддержал этих Манкуртов? Потому, что он – фашист. Фашистом, но уже при Путине оказался и следующий депутат гос. Думы России от Мурманской области по фамилии Чернышенко, пославший меня по телефону куда подальше, в ответ на моё к нему письменное обращение по поводу нарушения журналистами России ГОСТа при издании моей автобиографической книги «Убийцы». И этот самый фашист Чернышенко, сегодня является представителем Мурманской области в Федеральном собрании России. Не был бы он фашистом, так и не занимал бы при Путине такой высокий пост.
Ну да пора уже браться и за Путина. Почти всю историю своей книги «Убийцы» и её краткое содержание я уже вам пересказал, поэтому можно переходить и к более конкретному разговору о фашизме в России, привнесённом нам президентом России Путиным В.В..
Единственное, что хочу под конец сказать, так о самом принятии мною решения о самосожжении себя на Красной площади города Москвы 4 марта 1989 года. Умирать я тогда не хотел. Но будучи в безысходном для себя положении я заранее, как раз на суде по иску за свой дом и заявил во всеуслышание о том, что если власти советского государства меня преследовать не прекратят, то я подожгу себя на Красной площади в Москве. Они не прекратили этого тогда, в 1989 году, и они же, уже фашисты не прекратили моего преследования и сегодня, в 2014, Олимпийском для России году. А по факту моего самоподжёга, меня опять в 1989 году обследовали в психиатрической клинике города Москва, и я вновь был признан вменяемым, потому, что главврач беседовал и со мной, и с моей женой Светланой. А мы говорили об одном и том же, о том, что в таких условиях ни один нормальный человек жить не сможет. И Врач, тоже с большой буквы – понял это. В противном случае меня уже тогда бы как минимум поставили на учёт у врача-психиатра. А я все эти годы не только проходил медицинские комиссии как водитель, но и получал новые категории. А в 1996-99 годах занимался транспортным извозом на своём микроавтобусе Форд-Транзит.
Да, об этом тоже стоит сказать. Фашисты, на мои обращения в генеральную прокуратуру России, уже за доведение меня до самосожжения на Красной площади, в ответ на меня самого возбудили и сфабриковали к моменту кровавого восхождения на трон Российской империи фашиста Путина не менее семи уголовных дел. Но ни по одному из этих уголовных дел никем и никогда так же ни разу не ставился вопрос о моей вменяемости. А в 1991 году, я не только доказал свою невиновность по возбужденному и сфабрикованному уголовному делу по приказу прокурора Мурманской области, но доказал и то, что прокурор города Мончегорска Большаков, опротестовавший выигранный мною иск за загубленный фашистами наш частный дом, ещё и взяточник, а в Верховном суде России засели лжецы и подонки.
А вот вам ещё одно название моей книги «Исповедь бывшего мента». Да, я сам в 1980-84 года работал в ГОВД города Мончегорска. И кому же, как не мне в сто раз обидно за то, что преследует меня, моя же родная мне до слёз милиция. Только «бывших» ментов не бывает. И фашистами не рождаются, а только становятся. Вот и давайте разбираться, кто в России есть кто?

[Kraau]

Глава первая.

О том, что у меня, у русского отца советская власть убивает в прямом смысле всех моих троих русских дочерей, я начал буквально кричать ещё в годы советской власти, при Горбачёве М.С.. Например, в областном центре городе Мурманске я провёл своё первое пикетирование ещё в 1987 году. На своих плакатах я так и написал, что коммунисты воры и покушаются на многодетные русские семьи. Именно это моё пикетирование в Мурманске и послужило поводом для Манкуртов об объявлении меня своим злейшим врагом. А чтобы нормальные люди превратились в Манкуртов, коммунисты на то собрание рабочих, на котором они же и вносили резолюцию об объявлении меня «врагом народа» - меня самого умышленно не пригласили. Тоесть, этот коммунистический суд на до мной, состоявшийся ещё в 1987 году – был самым первым в моей жизни моим заочным осуждением.
А что было бы, если бы я присутствовал на том собрании рабочих? Тогда бы рабочие узнали всю правду матку о ворах коммунистах, и о том, что советская власть уже загубила здоровье всем троим моим русским дочерям. От меня самого рабочие узнали бы и о том, что коммунисты уже отобрали у моих детей крышу над головой, и теперь с их помощью хотят только узаконить свой фашистский произвол. Вот и выходит, что коммунисты всегда боялись и презирали свой же народ и делали всё для того, чтобы держать русский народ в неведении о реально происходящем.
Ну, выступил человек против коммунистов, а почему, это уже никого не интересует. И я реально понимал, что открыто выступив против партии воров и детоубийц, окажусь в ещё больше опале, чем нахожусь сегодня, после своего обращения в ЦК КПСС. Но на моих руках были умирающие дети, и иного выхода у меня тогда просто не было. Я вынужден был привлечь к своей судьбе внимание общественности, и делал это, потому, что только настоящий человек будут всегда делать то, что должно, не задумываясь о последствиях. В принципе, так же точно поступали все герои, самозабвенно отдававшие в годы Великой Отечественной войны свои жизни ради защиты своего Отечества от немецко-фашистских оккупантов.
И то, что в день визита в Мончегорск Горбачёва 30 сентября 1987 года меня милиция обязательно арестует только за мою попытку выйти в тот день на работу, я тоже нисколько не сомневался, потому, что я получил приказ от мастера в этот день на работу не выходить. Но, сам же сменный мастер Крюков, отдавший этот приказ, меня, за невыход на работу в этот день подверг наказанию, и лишил меня не только премии по итогам работы за год, но и лишил меня права на получение жилья для своих детей ещё на несколько лет вперёд. Кстати, Крюков запретил в тот день выходить на работу всей бригаде, а наказал только одного меня. Причём реально нуждающегося в освобождении от работы в силу своего физического состояния после применённых ко мне фашистами из милиции и «Скорой помощи» гестаповских пыток.
Что в этом примечательно, так то, что именно применением законов России фашисты всё это время и пытались убить моих детей, нуждающихся не просто в выселении из аварийного дома, но и в санаторно-курортном лечении. Всех троих моих дочерей, настоящие Врачи с большой буквы, ещё в дошкольном возрасте определили в туберкулёзный санаторий, как частоболеющих и мы с женой хоть эти недолгие месяцы были спокойны за здоровье своих детей. Но однажды, когда наши дети попали в этот санаторий уже не в первый раз, я выступил на собрании избирателей против кандидатуры руководителя городского отдела образования Аксёнова, прямо в своей же родной школе города Мончегорска № 12. Я прямо высказался в присутствии директора школы Пашковой Р.И. о попытке Аксёнова лишить меня, как антисоветчика, родительских прав. Я обвинил его в том, что он, как и все воры города, делал всё от него зависящее, чтобы мои дети сейчас оказались в туберкулёзном санатории. Меня самого с этого собрания выгнала директор школы Пашкова, а вот на следующий день из туберкулёзного санатория выгнали и моих детей. Кто? Фашисты-учителя России директор школы Пашкова, и начальник городского отдела народного образования Аксёнов.
В России власти всегда преследуют инакомыслящих. Так было с первого послереволюционного дня 1917 года. В послереволюционной России фашисты людей убивали и продолжают убивать только за то, что они люди. Кто же ещё убивает людей только за то, что они люди, только фашисты.
Почему Ольга Николаевна Белова, являясь главным редактором городской газеты «Мончегорский рабочий», а по партийной линии инструктором Мурманского обкома КПСС так же делала всё от неё зависящее, чтобы я, и моя русская семья исчезли с лица земли? Почему она лично оказала препятствие даже в желании демократически настроенной общественности города разобраться в моей судьбе после того, как сюжет о моей попытке самосожжения был показан по ЦТ России в программе Кирилла Молчанова «До и после полуночи»? И почему она же, ещё в 1988 году не допустила к публикации результат суда по моему иску за свой дом. А я пригласил в суд корреспондента от этой газеты по фамилии Карху. И Карху была на самом первом заседании этого суда. А вот на следующее заседание суда её не пустила именно редактор газеты О.Н. Белова, а меня самого Белова злобно выгнала из своего кабинета. Это было в 1988 году.
А уже после моего самосожжения в 1989 году, я и моя жена Светлана пришли к Беловой в 1991 году вновь, и просили её покончить с фашистским произволом. Но и на этот раз Белова вновь злобно выгнала нас из своего кабинета, угрожая при этом вызовом наряда милиции. И именно Белова в нашем присутствии по телефону приказала прокурору города Мончегорска Большакову, тому самому, что опротестовал решение суда по разрушению нашего дома – возбудить и сфабриковать на меня самое первое уголовное дело. И уголовное дело было возбуждено, для этого федеральный судья Борисова написала на меня своё заявление. Я, по уголовному делу о нападении на мою жену и нанесении ей ножевого ранения заявил этой судье, что она «Политическая проститутка». Но я не просто заявил, а только ответил на вопрос прокурора города Мончегорска Ганичевой: «Почему я не подчиняюсь требованию судьи Борисовой». А не подчинялся я Борисовой потому, что она объявила судебное заседание закрытым и потребовала от меня удалиться из зала. Они поставили всё дело так, что преступник якобы пытался изнасиловать мою жену. А раз дело было связано с интимными намерениями самого преступника, то судебный процесс и был объявлен закрытым.
О каком интиме может вестись речь, если преступник Истомин догнал убегающую от него мою жену, и через демисезонное пальто, сзади, нанёс ей свой роковой удар ножом? Какой насильник будет убивать свою, ещё не использованную жертву? Да и поймали Истомина не милиция, а простые русские люди, проходившие мимо. Тут же прямо и поймали, практически на месте преступления. Но у Истомина уже была одна ходка за изнасилование, и это дало право следствию принять за версию его очередную неудавшуюся попку изнасилования. Я же выдвигал свою версию, обвиняя милицию в том, что это именно фашисты из ГОВД Мончегорска наняли Истомина, чтобы исполнить заявленную нам угрозу убийством.
На самом деле, накануне мы получили анонимку с угрозой убийством, и в ту же ночь был изуродован наш «Запорожец». Поэтому я и вносил во время расследования этого покушения свои ходатайства следователю прокуратуры Мончегорска по фамилии Кожохин, настаивая на расследовании это преступление и в рамках заявленной нам угрозе убийством. Но Кожохин все наши с женой ходатайства отклонял, и фабриковал уголовное дело так, как ему было приказано прокурором Большаковым.
А само анонимное письмо с угрозой убийством я официально передал в милицию, откуда мне  В.Я. Артеев сообщил, что по закону России анонимные письма милиция не рассматривает. Вот вам ещё один пример, когда власти России, применяя закон России, умышленно оставляют нас в опасном для жизни положении. Этот Артеев моё, официально принятое в Дежурной части милиции заявление, на котором есть и дата, и адрес, и фамилия заявителя, назвал анонимным, чтобы отказать мне и моей семье в защите со стороны милиции от тех фашистов, что уже долгие годы издеваются над моими детьми, и надо мной самим, и теперь открыто угрожают нам убийством.
А насчёт того, что фашисты отказывали нам предоставить иное жильё вместо разрушенного ими же нашего частного дома, в России существовал другой закон, который фашисты тоже трактовали на свой лад. Раз у вас есть свой дом, то вы и обязаны сами его ремонтировать. Вот так нам заявляли везде и всюду. Даже председатель горкомхоза Золотухин, прибывший к нам домой по поручению горисполкома, для выяснения сложившейся обстановки на месте.
А Золотухин отличился в моей судьбе ещё разок, и именно как фашист. Его визит к нам домой был в преддверии лишения нас той самой квартиры, что полагалась нам уже в порядке живой очереди на жильё на комбинате «Североникель». Это раз.
А второй раз он оказался в кабинете архитектора города Новицкой, с которой мы только что съездили на моём «Запорожце» на место нахождения моего гаража. Я хотел его немного расширить с тем, чтобы в него могла войти другая машина. И мы с Новицкой выехали на место и там, на месте всё и обсудили, что и как. А вот почему Новицкая без объяснения мне причин изменила своё мнение по моему гаражу, и на бумаге прислала мне свой официальный отказ, я думаю, что и гадать больше нечего. Золотухин от неё узнал причину нашей с ней встречи, и просто приказа ей сделать мне и моей семье очередную гадость. Если тогда Новицкая сослалась на то, что рядом с моим гаражом проходит нить водопровода, и нельзя нарушать охранную зону, то сегодня к моему гаражу уже кто-то, с ведома фашистов из горисполкома, пристроил целый гараж. Тоесть мне нельзя было расширить свой гараж до разумных размеров всего на полтора метра, а кому-то в России можно было потом пристроить к моему гаражу целый гараж, шириной в четыре метра.
Если Золотухин точно, что умышленно лишил меня права на расширение гаража, то он же, узнав о том, что я стою в очереди на квартиру на комбинате и сделал всё, чтобы выделенная моей семье квартира досталась фашисту Носанову, а мои дети остались и впредь в опасном для жизни положении.
Точно такую же работу проводил и другой инструктор-фашист из  Мурманского обкома КПСС. Именно ему конкретно ЦК КПСС передоверял рассмотрение не одного, а трёх моих официальных обращений в ЦК КПСС. Он так же всё знал о причинах разрушения нашего дома как от меня лично, так и от моей жены, и сам смотрел на наш полуразвалившийся дом. И делал, как и Золотухин всё для того, чтобы наши русские дети по-прежнему оставались в опасном для жизни положении.
А тот суд над Истоминым закончился тем, что федеральный судья Ткаченко из города Ревда, рассматривавший это уголовное дело, сам написал своё письмо в Верховный Совет РСФСР, в котором так же указал на наше бедственное положение с жильём, и организованным фашистами преследованием. Но и на самих судей России в Верховном Совете России оказывается, что тоже ПЛЮЮТ. Плюют, потому, что ещё не все судьи России перешли на сторону фашистов.
А судья Борисова, что написала на меня свой грязный донос по поручению прокурора города Мончегорска Большакова, потом свой донос забрала обратно и дело было закрыто по реабилитирующим меня обстоятельствам.
Почему я ответил прокурору Ганичевой, что судья Борисова «политическая проститутка»? Потому, что я пытался через суд признать себя больным и нуждающимся в лечении после применения ко мне гестаповских пыток в день визита Горбачёва в Мончегорск. А рассматривала мой иск именно судья Борисова. В суд я пригласил Врача с большой буквы по фамилии Зубов, и он подтвердил, что я нуждался в освобождении от работы как 30 сентября 1987 года, так и на следующий день тоже, потому, что весь день проходил обследование в заводской поликлинике. Но Борисову эти показания Врача с большой буквы не устроили, и она перенесла судебное заседание. На следующее заседание суда Борисова сама вызвала другого врача, уже с маленькой буквы Колесникову и та заявила, что артериальное давление в 150-160 в России никто из врачей не лечит. И Борисова вынесла мне свой отказ в восстановлении моих прав как на средства к существованию, так и моего права на жильё для своих детей, которого их лишил сменный мастер-фашист по фамилии  Крюков.
Что опять хочу заметить. Борисова на второе заседание меня вообще не приглашала, и опрос врача Колесниковой произвела без моего участия. И это был уже не первый случай в моей судьбе, когда меня судили без моего личного участия. Но первый раз, чтобы судили федеральные судьи в суде города.
А знаете, чем оправдали в генеральной прокуратуре России применение ко мне гестаповских пыток в день визита в Мончегорск Горбачёва 30 сентября 1987 года? По изложенной фашистами из прокуратуры России  на бумаге версии выходило, что именно Колесникова, в пять часов утра 30 сентября 1987 года сообщила в милицию города Мончегорска о том, что я болен дизентерией и отказываюсь от госпитализации. И милиция была вынуждена отреагировать выставлением своей засады из трёх человек, переодетых в штатское, за дверями моего дома. Если судья Борисова не «Политическая проститутка», то врач Колесникова точно, что фашист, сотрудничающий с карательными органами России прокуратурой, и милицией. А тех, кто дружит с теми, кто своими руками калечит и убивает людей, по иному, как фашист, тоже называть НЕЛЬЗЯ!!!

[Kraau]

Глава вторая

   Дорого мне обошлись мои откровенные высказывания в адрес партии коммунистов Советского Союза. Меня, за моё письмо в ЦК КПСС, в котором я рассказал о том, как в Мончегорске коммунисты полуразрушив наш дом принуждают в условиях крайнего севера жить многодетную русскую семью, в которой дети один меньше другого, не только рабочие возненавидели и назвали своим врагом, но и мой родной отец встал в позу и заявил мне, что: «Стыдно стало по городу ходить. Все тычут в меня пальцем и говорят, что у него сын – забастовщик».
   А Румянцев, секретарь партийной организации на самом комбинате «Североникель» мне в своём кабинете так и заявил, что: «Этим письмом ты опозорил своего отца». А мой отец и Румянцев вроде как в товарищах ходили. Именно через Румянцева я и смог устроиться на работу после увольнения из милиции на комбинат «Североникель». Местных на комбинат почему-то тогда на работу вообще не брали, а вот со всего бывшего СССР понагнали всякого отребья, пообещав им всем через два года по новенькой квартире. И ведь все обещания для иногородних коммунистами были выполнены. Все прибывшие в Мончегорск по оргнабору были обеспечены благоустроенным жильём в обещанные им сроки. И вот на фоне этого усиленного строительства в Мончегорске, а строительство тогда велось действительно  большое, эти же коммунисты, а точнее инженерно технические работники ИТР – умышленно лишали крова местную многодетную русскую семью. Думаю, что теперь стало более понятно, почему Манкурты голосовали единогласно за внесённую ИТР резолюцию об объявлении меня «Врагом народа». Попробовал бы кто-то из этих, проголосовать против, и всё, можно было бы смело собирать свои чемоданы и уматывать из Мончегорска туда, откуда и прикатились. Люди, променявшие своё личное благополучие, на здоровье и саму жизнь новорождённых детей, и объединённые своей слепой идеей о солидарности с правящей партией коммунистов – называться людьми не могут, потому, что они тоже фашисты.
   После суда о снятии с меня наложенного наказания за якобы совершённые мною прогулы, после применения ко мне гестаповских пыток в день визита Горбачёва в Мончегорск, был и ещё один суд по моему иску о восстановлении меня на работе. Меня уволили с комбината уже за то, что я официально отказался выходить на работу до тех пор, пока взамен разрушенного советской властью нашего дома, моей семье не предоставят иное, полагающееся по закону в таком случае жильё. И вот на этот суд уже настоящие Манкурты, или матёрые фашисты пришли подготовленными, и сами же в суде заявили, что ИТР их регулярно собирают на собрания в их рабочее время, чтобы обсуждать антисоветское поведение их товарища по бригаде Крашенинникова А.Ю., и что это мешает им выполнять сменное задание. И мои товарищи по бригаде, ещё совсем недавно желавшие мне победы в суде, своими руками теперь уже в новом суде подвигли мою многодетную семью к голоду. После увольнения и отказа суда восстановить меня на работе, мы с женой в прямом смысле собирали пустые бутылки, но только в лесу, чтобы никто нас не видел, и сдавали их на приёмном пункте. Разве можно в России пятерым прожить на зарплату одной медсестры? И фамилии этих Манкуртов я сегодня тоже хочу назвать: Сергей Федяев, Сергей Данилов, Любовь Морхова. Они явились в суд имея мандат от всего коллектива моей бригады.
   Уже лишённый всякой надежды на получение жилья взамен разрушенного дома, и лишённый средств к существованию ради которых я, до своего письма в ЦК КПСС числился одним из самых передовых рабочих цеха, я и пошёл на то, чтобы судиться с советской властью за разрушенный ею мой частный дом. А выиграв этот суд, и получив огромные тогда деньги, в сумме пять тысяч советских рублей, я и пошёл на то, как и обещал ворам и коммунистам на самосожжение на Красной площади в Москве. Работать мне воры и детоубийцы не дали бы уже нигде, и никогда, и это нашло своё подтверждение даже тогда, когда я просто торговал, как и многие на городском рынке. А оставив пять тысяч рублей своим детям, я мог вполне честно уйти из жизни, чтобы этим обеспечить им и их дальнейшую неприкосновенность в сошедшем с ума русском обществе России. И если сегодня меня спросят, был ли у меня тогда иной выход, я отвечу, что нет. Да вы все и сами знаете, как в России фашисты расправляются с детьми «Врагов народа».
Мне во всём этом импонирует только одно – я последний официально объявленный в России «Враг народа», а мои дети последние «Дети врага народа». А это как ни крути – признание самой властью меня своим официальным оппонентом. И хотя я от политики ещё пока очень далёк, но понимаю, что продолжаю противостоять даже в лице Путина и Медведева всё тем же ворам и детоубийцам. У меня простой девиз по жизни: выиграю я – выиграют все. Признает меня власть жертвой своего насилия, значит, признает и свои ошибки. Не признает свои ошибки власть в России – значит, политические репрессии будут продолжаться.
   
Да, действительно, ИТР регулярно собирали рабочих моей бригады на собрания в их рабочее время для рассмотрения моего поведения, но ни на одно из этих собрания ИТР меня самого умышленно не приглашали. ИТР попросту перед рабочими поливали меня грязью, и тем меняли мнение рабочих обо мне в противоположную сторону. И вот почему:
   Объявив меня за моё письмо в ЦК КПСС «Врагом народа» с последующим лишением права на жильё в СССР, ИТР пытались лишить мою многодетную семью ещё и средств к существованию. Так старший мастер электролизного отделения Ермаков И.Г. наказал меня на глазах у всей бригады только за то, что я ни в чём не был виноват. Ему, видите ли, не понравилось, как я работал с вынимаемыми мною из электролизной ванный диафрагмами. А мне пришлось не по нраву его обвинение, и я тут же обратился к тому самому Румянцеву. И Румянцев принял сторону Ермакова. Ещё бы не принять ему сторону Ермакова И.Г, если тот являлся родным сыном генерального директора комбината «Североникель» Ермакова Г.П.. А у Ермакова Г.П. уже были к этому моменту посажены в городе Мончегорске свои и прокурор города Бойцов, и начальник милиции Куликов, и даже первый секретарь горкома КПСС Карташов. И посадил этих фашистов в моём родном городе на эти государственные посты лично сам Горбачёв, в начале 1986 года по просьбе самого Ермакова Г.П..
   Вы хоть понимаете, о чём я сейчас сказал? Ермаков Г.П. был лично знаком с Горбачёвым М.С. и именно по его просьбе Горбачёв сменил всю команду чиновников-силовиков в городе, в котором предыдущая команда чиновников-силовиков мешала лично этому Ермакову Г.П. просто воровать, и возбудила на него за присвоение принадлежащих государству денежных средств уголовное дело.
   После посещения кабинета Румянцева я обратился в кабинет Мисника, этот фашист возглавлял профком комбината «Североникель». Мисник отправил меня обратно в цех, в кабинет начальника цеха Демидова К.А.. А этот Демидов как раз и вносил резолюцию об объявлении меня «Врагом народа». И на этот раз Демидов, как фашист, был верен себе. Он не только оправдал придирку ко мне старшего мастера Ермакова И.Г., но пошёл ещё дальше, и лично придумал новую инструкцию по работе с диафрагмами.
   На следующий день сменный мастер Сергеев М.Д. довёл эту новую инструкцию до всей моей бригады, и потребовал от всех членов бригады неукоснительного её выполнения. И поскольку наказание меня произошло вчера, а новую инструкцию до нас довели только сегодня, то негодованию рабочих моей бригады тогда, в 1986 году – не было предела. И я без особого труда собрал подписи под коллективным заявлением, в котором указал, что: «Мы, нижеподписавшиеся подтверждаем, что ИТР к рабочему Крашенинникову относится предвзято». И первым на этом коллективном заявлении поставили свои подписи именно Сергей Федяев, и Сергей Данилов. В 1986 году они были ещё людьми, но в 1987, увы, превратились толи в Манкуртов, толи в фашистов, и умышленно подняли свои кровавые руки на многодетную русскую семью. Всего за один только год, ИТР, с помощью своих собраний, сумели перевоплотить людей в животных.
   А с коллективным заявлением своей бригады я обратился в суд, чтобы снять с себя и это наложенное абсолютно несправедливо административное наказание, повлекшее лишение меня части честно заработанных средств к существованию. Средств, необходимых мне для того, чтобы прокормить свою многодетную русскую семью. Семью, в отношении которой уже был вынесен в самом Кремле самый настоящий смертный приговор. Почему в Кремле, и почему именно смертный? Потому, что и этот суд я проиграл. А Федяеву и Данилову, пришедшим в суд и давшим свои показания в мою пользу федеральный судья Сорокина заявила, что и их теперь тоже необходимо наказать. И эта угроза, высказанная самим судьёй в адрес рабочих, пришедших в суд чтобы рассказать правду, и сам факт моего проигрыша в суде, эти обстоятельства тоже не могли не оказать отрицательного влияния на мои взаимоотношения с членами бригады. И они, и я прекрасно понимали, что бороться за свои права и мне, и им тоже, будет значительно дороже, чем просто смириться со своим рабским положением в России. Но им-то хоть было что терять – покой и финансовое благополучие своих семей. А что было терять мне, кроме, как говорится, своих цепей? Поневоле выйдешь на площадь с плакатами, чтобы призвать на помощь общественность. Мои дети всё ещё оставались в опасном для жизни положении, а это обязывало меня и призывало ко многому. Только вот и общественность в России оказалась равнодушно-наблюдающей, как человек в одиночку спасает жизнь своих детей от кровавых рук её же власти.
   Кстати, этот суд по диафрагмам я проиграл только благодаря уголовному преступлению, совершённому самим федеральным судьёй по фамилии Шайдуллин. Именно он заканчивал этот судебный процесс и, идя навстречу фашистам отцу и сыну Ермаковым, умышленно исказил в протоколе судебного заседания показания опрошенного им в суде консультанта по делу Шустикова. И не просто исказил, а внёс в протокол только нужную для него часть от этих показаний. За проявленную преданность делу еврейского фашизма в России – Шайдуллина тут же перевели на работу в Мурманский областной суд, где он вскоре возглавил «коллегию судей», и от него лично стало зависеть ни что иное, а всё правосудие в Мурманской области. Тоесть его качество. А о качестве нашего правосудия мы ещё в этой книге поговорим, и не однократно. Я ведь для тех, кто уже прочитал мою книгу «Убийцы» до сих пор ничего нового так и не сказал.
   После проигранного мною иска в суде за диафрагмы, ИТР на меня ополчились ещё больше. Во-первых, ИТР, ещё до объявления меня «Врагом народа», но сразу же в ответ на моё письмо в ЦК КПСС, вывели меня из одной бригады в другую. К этому переводу приложили свою кровавую руку фашисты Панин и Пушилин. Первый был в то время начальник цеха, а второй возглавлял партком цеха. Именно они собрали на собрание рабочих и той бригады, на котором ИТР принудили рабочих  незаслуженно поливать меня грязью и требовать от Панина и Пушилина удаления меня из их бригады. Панин и Пушилин сами пришли на это собрание, чтобы своим присутствием прямо мне в лицо заявить, что они настоящие фашисты. А о том, что в бригаде будет проводиться собрание, я узнал, когда матер нас уже собрал, на так называемую «летучку». А кто был этот сменный мастер той, предыдущей моей бригады, знаете?  Всё тот же ИТР Ермаков И.Г.. Тоесть, Ермаков И.Г. наказывал меня за работу с диафрагмами уже на новом моём рабочем месте. А закончилось это наказание, вы уже знаете чем, что и в новой бригаде рабочие от меня все как один отвернулись, и я вновь в деле спасения своих детей от смерти остался один на один с фашистами России.
Единственное что хочу заметить, что и Панин и Пушилин тоже люди, и тоже из мяса, и им тоже, как ИТР, было что терять.  Они всего лишь марионетки в руках матёрых фашистов, засевших в Московском Кремле. Письмо-то моё в ЦК КПСС уже ведь было изучено, и по нему была проведена официальная проверка, которая, не выявила никаких нарушений прав на жильё моей многодетной русской семьи. И это при том, что новорождённые русские дети умирали по вине самих коммунистов. А факт присвоения себе выделенной для моей семьи квартиры ИТР и коммунистом Носановым подтвердился позже, в 1991 году, после моей попытки самосожжения на Красной площади в Москве, и предания гласности этого моего поступка. Прокурор города Мончегорска, уже небезызвестный вам по фамилии Большаков, признал этот факт, но отказался вносить прокурорский протест, сославшись на истечение срока исковой давности. Тоесть и в этом эпизоде, прокуратура России явственно заявила о себе, как о профашистской организации, призванной, как стержень государственности своими руками уничтожать в России русских людей только за то, что мы русские.
Если вы ещё не забыли, то этот же фашист Большаков внёс свой прокурорский протест по выигранному мною иску за разрушенный советской властью мой дом ещё в 1988 году, и я, из-за этого протеста, потерял более тысячи рублей в советском измерении. Тоесть, этот прокурор Большаков, и Мурманский областной суд знали досконально всю историю и с моим домом, и с украденной у моей семьи ИТР и коммунистами города квартиры в 1986 году. Они знали, за что ко мне ИТР и милиция России, совместно с врачами применили гестаповские пытки. А Верховный суд России, выгораживая преступную деятельность Большакова и Мурманского областного суда, в своём Кассационном определении заявил вообще несусветное, что прокурор города Мончегорска Большаков не мог вынести свой прокурорский протест по моему иску, и тем нанести мне материальный ущерб в особокрупном размере потому, что я вообще в суд первой инстанции, с иском о потере остаточной стоимости дома, никогда не обращался. И об этом мы ещё тоже поговорим на страницах этой книги. Да пожалуй, что в следующей главе и поговорим…
   
Фашисты из Московского Кремля оценили оказанную им услугу подонками Паниным и Пушилиным, и за откровенную ненависть к русскому человеку и его детям – перевели их обоих на работу в органы советской власти. Панин возглавил Городской Исполнительный Комитет города Мончегорска, а Пушилин, как и в цехе, оказался его замом.
   Ермаков И.Г. пришёл им на смену, и тоже возглавил мой родной город. Умер Ермаков, подавившись по пьянке собственной блевотиной. И сейчас, в 2014 году, в Мончегорске главой администрации является бывший ИТР с комбината «Североникель» по фамилии Староверов. И я, уже без обиняков, прямо в лицо заявил ему, что он тоже является человеком «СИСТЕМЫ». Сегодня, при Путине, уже лично он в ответе за то, что врачи города Мончегорска и Мурманской области продолжают калечить и убивать ни в чём невиновных жителей города только за то, что мы русские.

[Kraau]

   Сколько раз я уже слышал в свой адрес, как от чужих для меня людей, так и от близких родственников, что нельзя бороться с существующей властью в России, потому, что Россия неправовое государство. Не раз приходилось мне слышать, что я Дон Ки Хот или дурак, или просто сумасшедший. Евреи однажды на весь вагон криком кричали в мой адрес: «Го вно собачье», и «Таким как ты надо животы вспарывать» потому, что власть в России над русским народом со времён еврейского Октябрьского переворота 1917 года в России полностью принадлежит одним только евреям. Если я иду против власти в России – значит, я иду против евреев, и против самого бога, создавшего эту нацию дикарей. Это уже аксиома. А в уме я про себя о таких людях думаю, что это последние сволочи, раз они осуждают меня как отца, вставшего на защиту права на жизнь своих детей. Отнять жизнь у детей могли только фашисты, а тот, кто им в этом помогал осуждал и продолжает осуждать меня как антифашиста, тот попросту либо сам фашист, либо Манкурт. Так назвал людей лишённых человечности великий писатель Чингиз Айтматов. А вот цитата от ещё одного автора: «Манкурт — это человек, у которого империя удалила сердце и мозги, оставив ему только желудок».
   
Однажды, один из рабочих цеха, в котором я работал, подошёл ко мне, и передал мне предложение Ермаковых перестать писать на ИТР и коммунистов жалобы в ЦК КПСС, и тогда они перестанут меня преследовать. Звали этого рабочего Сергей Данильев. А о том, что произошло вслед за моим первым обращением в ЦК КПСС, я, конечно же, сообщил в ЦК КПСС следующим своим письмом. Только сделал я это напрасно. ИТР комбината «Североникель», после очередного посещения цеха инструктором Мурманского обкома КПСС, рассматривавшего и это моё повторное заявление в ЦК КПСС – просто сорвались с цепи и стали в открытую, не стесняясь никого и ничего преследовать меня так, чтобы все увидели, как коммунисты поступают с теми, у кого есть своё мнение об их власти над русским народом. Вопрос о жизни и смерти всех членов моей русской семьи встал тогда буквально ребром. А рабочие бригады, доведённые ИТР до отчаяния, были готовы сами убить меня и негодовали от того, что сменный мастер Сергеев М.Д. ИТР и коммунист, стал ежедневно поручать мне одну и ту же работу, связанную с реальным нарушением с моей стороны техники безопасности. А я стал отказываться выполнять эту работу. В результате вся бригада простаивала час, а то и два не имея в своём распоряжении крана на катодной площадке. А этим простоем крана, реально срывалось выполнение  сменного задания всей бригады. Всем рабочим моей бригады, из-за ИТР Сергеева, приходилось работу, рассчитанную на шесть часов, выполнять потом за пять, а то и вовсе за четыре часа.
   Работа стропальщика на катодной площадке связана, в том числе и с работой по выемке из промывочных ванн трёхтонных зацепов катодного никеля. Зацепов потому, что эти три тонны, состоящие из листов никеля, каждый примерно весом по 60-70 килограмм, кроме, как подведя под них с разных сторон две цепи, и не поднимешь. И вот эти цепи мне приходилось подводить под каждый зацеп, находящийся глубоко в промывочной ванне. А там температура воды не менее восьмидесяти градусов. И всё было бы ничего, да только вода эта, как вы понимаете, всё время парит. И как только я наклонялся на парящей водой, чтобы завести строповочные цепи под стоящий на глубине в полтора метра зацеп никеля – у меня мгновенно запотевали очки. Мне, чтобы подвести цепи, приходилось снимать свои очки, а без очков я вообще не видел, что делаю. Плохо подведённые под зацеп никеля цепи, после команды стропальщика машинисту крана на подъём – просто срывались, но не обе сразу, а по одной, что приводило к перекосу самого зацепа, и стропальщику уже в очках он или без них, но приходилось весь этот развалившийся трёхтонный зацеп вручную перебирать и собирать его снова в ровный зацеп. Иначе, этот зацеп из промывочной ванны было уже не достать. А бывало, что плохо закреплённые цепи срывались из под зацепа не в самой ванне, а уже над ванной, тоесть уже на высоте. Тогда листы никеля рассыпались веерообразно, и чтобы собрать такой зацеп обратно, было необходимо очень и очень усердно и долго трудиться.
Сам стропальщик никогда не встанет под поднятый им из промывочной ванны зацеп, и крановщик не повезёт зацеп без подачи звукового сигнала, если увидит, что внизу находятся люди. А вы представьте, что такой вот зацеп никеля, состоящий из большого числа этих тяжёлых листов развалится уже на высоте в шесть семь метров, и веером накроет площадь гораздо большую, что видит с крана сам крановщик. Тогда люди находящиеся внизу однозначно, что окажутся в зоне поражения. Крановщику не будет виноват в гибели людей, потому, что все разваленные зацепы всегда собирал только стропальщик. Раз зацеп развалился, значит, под него были плохо подведены цепи. И даже я сам с этим не спорю. А значит, в случае развала зацепа на высоте в шесть метров и в гибели людей будет виноват тоже только стропальщик. Но не это было главным, меня беспокоило отношение к жизням других людей ИТР, в обязанности которых входило не допускать угрозы получения травм на производстве, тогда как они же умышленно подвергали опасности даже сами жизни, подчинённых им рабочих. Я понимал всё это, поэтому я и не прикасался к порученной мне ИТР работе. А вся бригада без этого крана простаивала, и каждый раз всё заканчивалось тем, что ИТР Сергеев М.Д. назначал на эту работу другого очкарика из нашей бригады по фамилии Овчинников. И тот, как и положено Манкурту, абсолютно бездумно начинал работу крана на катодной площадке. Мне же, ИТР Сергеев М.Д. поручал весь остаток смены подметать пол. И вот так продолжалось изо дня в день не один месяц подряд.
Но, даже находясь в таком унизительном для себя положении, я с гордостью отверг предложение ИТР Ермаковых о прекращении писать свои на них жалобы в ЦК КПСС, жалуясь на их противоправную деятельность. За что я и поплатился в день визита Горбачёва в Мончегорск 30 сентября 1987 года. ИТР призвали себе на помощь милицию и врачей России, а после применённых ими ко мне совместно гестаповских пыток – я и стал инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Инженерно Технические Работники, в России выполняют роль надсмотрщика над Манкуртами, тоесть рабами. И при необходимости подавления тех мирных граждан, что не признают в России власть фашистов, ИТР всегда обращается за помощью к фашистам из правоохранительной системы России, и из министерства здравоохранения России. И мы в этой книге ещё будем об этом говорить, и не один раз. Как только я отказался выходить на работу и объявил забастовку до тех пор, пока моей семье не предоставят иное жильё взамен уничтоженного, уже сама прокуратура России приступила к фабрикованию на меня своих уголовных дел. И на сегодня таких уголовных деле насчитывается уже двенадцать. Тоесть, если ИТР утратили надо мной свой гнёт, то этот гнёт продолжила прокуратура России.
   
Надо было видеть, как в прямом смысле слова люди превращались в зверей от своего негодования не на ИТР Сергеева М.Д., а именно на меня, мол, тебя ломают, а ты словно дурак не поддаёшься требованиям ИТР занять своё место в стойле. Их-то ведь уже давно всех переломили, и превратили в Манкуртов. И точнее, что Манкурт это человек, лишённый сердца и мозгов, с оставленным в нём властью одним только желудком – о советских рабочих уже не скажет никто. ИТР в России – это сборище отбросов нашего больного русского общества, готовое всегда поднять свою кровавую руку как на русских детей, так на русских писателей, философов, и мыслителей. Тот, кто знает содержание «Катехизиса евреев», тот знает, что все вакансии в России согласно этому документы должны быть заняты всеми теми, кто ненавидит русский народ. Тоесть и ИТР, и прокуратура России, равно как и вся система МВД России и правосудие, полностью укомплектованы ненавидящим русский народ кадрами.

   В предыдущей главе я обещал вам рассказать, как прокурор города Мончегорска Большаков нанёс мне крупный материальный ущерб, вынеся свой прокурорский протест на абсолютно справедливое решение суда по моему иску, за мой, разрушенный советской властью дом. А дело было так:
   Уже после моего акта самосожжения на Красной площади 4 марта 1989 года, в 1991 году, я, уже немного оправившись от полученных ожогов решил снова подёргать судьбу за хвост. Большаков опротестовал только одно решение суда, и оно было отменено Мурманским областным судом и направлено на новое рассмотрение в тот же суд города Мончегорска но в ином составе. А я к этому моменту успел подать второй свой иск за всё тот же разрушенный самой советской властью мой дом. И Мурманский областной суд, прознав про это, взял на своё рассмотрение оба этих моих иска.
   Объясняю подробно, почему я дважды судился за свой дом. Разве у меня была уверенность в том, что судьи на этот раз примут сторону законности и справедливости? Я же понимал, что первым же своим иском я ударю по самим законам России, применением которых коммунисты пытались убить моих детей, лишая их крова над головой. И Большаков, как прокурор полностью подтвердил мои опасения, тем, что опротестовал первое решение суда вынесенное в мою пользу. Поэтому я заранее и разделил свои исковые требования на две части, на меньшую и значительно большую. Если я выиграю суд за меньшую часть, то по второму иску я суд выиграю уже просто автоматически. И мой стратегический план сработал на все сто.
Первый свой иск я оформил как иск за утерю моим домом остаточной
стоимости. А второй иск мною был заявлен на всю его остаточную стоимость на день суда. И в первом суде я доказывал, что дом был разрушен в результате строительства рядом с ним ПТУ №5, и во втором я делал абсолютно тоже самое. Если строители прорыли свои канавы вокруг моего дома в 1980 году, то в 1983 году мой дом был уже аварийным. А видя это, я практически каждый год сам вызывал сотрудников из Бюро Технической Инвентаризации, чтобы они провели внеочередное обследование дома. Поэтому у меня на руках и были составленные ими справки о процентном износе моего дома. И если до 1980 года дом изнашивался в год не более, чем на два процента, то за период с 1980 по 1984 год он износился где-то процентов на сорок, и стал аварийным. Имея на руках эти справки, я и обращался за помощью в деле спасения своих детей от смерти во всевозможные инстанции, и буквально «кричал» и в ЦК КПСС, и в Верховном Совете России, что в этом доме больше жить нельзя. А мне всякий раз предъявляли закон России, не позволяющий чиновникам помогать умирающим по их вине детям. Коммунисты мне отказывали даже в том, чтобы просто поставить меня в очередь на благоустроенное жильё в исполкоме города Мончегорска. И тоже ссылались на действующий в России закон. Но и эти, закреплённые на бумаге отказы органов советской власти в деле спасения моих детей от смерти, тоже сыграли свою роль в суде.
   Прокурор Большаков настаивал на том, что я пропустил срок исковой давности и поэтому мой иск не подлежит удовлетворению. Для этого он прислал в суд по моему первому иску своего помощника. А судья Борисова на этот раз приняла мою сторону, и всю мою переписку с советской властью, ведущуюся практически непрерывно на протяжении всех этих семи лет – в прямом смысле объявила моим правом на восстановление срока исковой давности, который равен всего трём годам. Поэтому я советую всем никогда не выбрасывать ни одной бумажки, если вы испытываете хоть какие-то проблемы с существующей властью. Со временем все они могут вам пригодиться.
   Судье Борисовой оставалось только рассчитать сумму в рублях, чтобы указать в своём решении, насколько подешевел мой дом в результате доведения его до аварийного состояния. Два процента нормального износа дома в год, или двадцать процентов в год по причине нарушения гидрологического равновесия грунта строителями ПТУ №5? Разница в износе дома как вы понимаете, есть, и, причём большая. И судья Борисова сама рассчитала сумму в 1300 советских рублей. Тоесть, на момент суда, мой дом должен был стоить дороже на эти 1300 рублей. Но в своём решении судья Борисова вновь упомянула закон России, обязывающий следить за содержанием и ремонтом дома меня самого, как хозяина дома, чтобы тут же обвинить и меня тоже, наравне со строителями, и отнять у меня и моей семьи ровно половину от высчитанной ею самой суммы.
Именно применением этого закона коммунисты на всех уровнях советской власти и пыталось убить моих детей. А судья Борисова применениям этого закона украла у меня и моих детей более 600 советских рублей. А прокурор города Мончегорска Большаков, своим протестом, украл у меня и моих детей и эти, оставшиеся 600 с небольшим рублей. Вот такая история произошла с моим первым иском за дом. По нему я не получил за разрушенный советской властью дом ни копейки. И это при том обстоятельстве, что суд первой инстанции хоть на половину, но я выиграл.
Какого же было моё удивление, когда Верховный суд России, в своём Кассационном определении заявил, что в суд первой инстанции я с подобным иском вообще никогда не обращался. Тоесть эти 1300 рублей у меня последним украл сам Верховный суд России. Здорово? Здорово! Но я был бы не я, если бы это постановление Верховного суда не обернул бы против самого прокурора Большакова. Но об этом подробно я расскажу в следующей главе.

[Смайлик]

Не унывай. В конце концов ты пишешь для людей, излагаешь свою позицию...

Пусть молодые пишут и дух борьбы царит,
Только пусть эти рыцари друг, другу глаза не выцарапают.

[Kraau]

Глава четвёртая.

   Если кто-то ненароком подумал о том, что я, русский мужик был не способен отремонтировать свой дом, и поэтому тоже виновен в загубленном здоровье своих детей, тот очень сильно в этом ошибается. Капитально отремонтировать аварийный дом, подлежащий сносу – не сможет никто. Потому, что любой ремонт сойдёт на нет, буквально в первую же зиму.
   Я ежегодно досыпал в опустошающиеся стены опилки, а внутри дома восстановил когда-то рабочую систему водяного отопления. Тоесть мы топили и печку, и титан в кочегарке. В сильные морозы мы перебирались жить всей семьёй в одну большую комнату. Даже сейчас я вспоминаю эти дни на одной большой кровати со всей семьёй с ностальгией. Жена выкладывала на эту кровать несколько матрацев, и мы находились высоко от насквозь промёрзающего пола. А маленькие дети буквально ползали по мне. И это было здорово. Но когда на плинтусах в этой же комнате нарастет иней, то тут уже никакое отопление нам не помогало, а дети, оказавшись на этом промёрзшем полу – сразу же заболевали. Я сам по дому ходил в одной майке, но обязательно в тёплых носках. О гуляющих по аварийному дому сквозняках, я уже попросту молчу. Обои, на перекосившихся стенах разрывались с грохотом, словно выстрелы из ружья.
   Если вы хоть немного понимаете, то знаете, почему у каждого из нас окна состоят из двойных рам. Воздух между рамами и защищает нас от уличного холода. Точно так же был устроен и пол нашего дома. И когда образовавшийся под домом ледник разорвал на части фундамент нашего дома, то «чёрный пол» рухнул на землю, а пол в доме тоже весь перекосило. Тоесть воздушной подушки под нашим полом уже не было, и восстановить её было просто невозможно.
   В тот момент, когда меня уже объявили «Врагом народа», ИТР комбината, узнав про готовящийся осенью 1987 года визит в Мончегорск самого Горбачёва М.С., сами вызвались осмотреть мой дом. Я им показал и то, что после себя оставили строители ПТУ №5, а это уничтоженные водосбросные канавы, и отвалы земли вокруг дома, ставшие ещё и запрудой для поднявшейся болотной воды, и именно упавший на землю «чёрный пол» своего дома. Для этого я им открыл крышку подпола, чтобы они смогли заглянуть под дом. «Картина маслом» - так сказал бы, оценив увиденное, главный герой фильма «Ликвидация». И у коммунистов города хоть немного, но проявилась жалось к моим русским детям. Они предложили мне переехать со всей своей многодетной семьёй в новую двухкомнатную квартиру, но без права на прописку в ней, но с сохранением моей очереди в цехе на трёхкомнатную квартиру. А вы уже знаете, что коммунисты однажды уже нарушили мою очередь на трёхкомнатную квартиру зимой 1985-86 годов, и устроили на меня за мою жалобу на них в ЦК КПСС настоящее преследование, вылившееся в доведении меня до самосожжения на Красной площади в Москве. Поэтому мне и пришлось отказаться от этого предложения коммунистов. Предавший раз – будет предавать всегда. Они же ведь не просто предложили мне эту двухкомнатную квартиру, а с условием, что я дам им расписку в том, что своим руками уничтожу свой дом. Антихристы решили моими руками уничтожить следы своей преступной деятельности. И если бы я им поверил, то уж точно, что не смог бы потом в суде доказать именно их вину в разрушении своего дома. Да и из этой квартиры, на которую нам никто никакого ордера не выдавал, и выдавать не собирался, фашистам нас всегда было бы легко выставить прямо на улицу. А о том, что по требованию рабочего класса Советского Союза я лишён права на жильё в СССР и поэтому я, и моя русская семья должны жить в землянке, я был письменно уведомлен депутатом Верховного Совета России по фамилии Долгий.
   Нормальные люди прежде, чем сносить дома предоставляют иное жильё для переселяемых владельцев, а в моём случае, Антихристы мне самому предлагали уничтожить свой дом, за сомнительное право на переселение из него. И при этом, эти сволочи приговаривали, что если я не соглашусь на предложенный ими вариант, то в неизбежной гибели своих детей буду виноват только я сам. Это их требование ко мне было и ультиматумом, и шантажом одновременно. А мы с женой уже давно жили, как на пороховой бочке. Я, весь издёрганный на работе ИТР Сергеевым, дома в буквальном смысле стал иногда срываться на жене. И у меня появилась мысль о подаче в суд заявления о нашем бракоразводном процессе.
   Жена подала своё заявление, написанное под мою диктовку в суд, и нас запросто развели. Раз муж скотина, устраивает дома скандалы, то пусть теперь трое малюсеньких русских детей растут без отца. А в своём заявлении моя жена просила суд устранить причины, побудившие её подать своё заявление в суд. И в первую очередь, обязать Антихристов перестать издеваться над её мужем, тоесть на до мной, и выделить нашей семье положенное по закону новое жильё, взамен разрушенного у нас советской властью дома. Мы оба просили суд не разводить нас, а устранить причины, разрушающие нашу семейную жизнь. А председатель суда города Мончегорска Авксентьев, вместо этого не просто нас развёл, но ещё чуть было не лишил меня при разводе ещё и родительских прав, как человека, критически отзывающегося о руководителях советской власти. Суд, о лишении меня родительских прав настоятельно просил Отдел народного образования, при Горисполкоме города Мончегорска, и сам его руководитель Аксёнов. И я уже об этом вам рассказывал. А сам горисполком прислал в суд свою справку, в которой уверял суд в том, что новое жильё нашей семье уже предоставлено. А Авксеньтьеву ничего больше и не надо, он же председатель суда. К чему ему проверять достоверность указанной в справке информации? Он просто взял и уничтожил русскую семью. Мы перестали быть семейной парой ещё весной 1987 года. Но этот бракоразводный процесс практически никак не повлиял на наши семейные отношения.
   Коммунисты этим нашим разводом нагадили только самим себе. Ну что же, подумал я, пускай теперь моя жена пишет Антихристам своё письменное согласие на уничтожение уже не принадлежащего ей дома, и получает эту двухкомнатную квартиру, а я останусь жить, как, и положено после развода, в своём доме. Главное, что наши дети больше не будут мучиться от преследовавших их простудных и инфекционных заболеваний. Так мы и поступили. Моя жена написала Антихристам, что обязуется сжечь своими руками мой дом, и те выдали ей разрешение на въезд в эту двухкомнатную квартиру. Но это разрешение не давало ей права на прописку в этой квартире, потому, что она ещё не выполнила данное ею письменное согласие на уничтожение моего дома. А в доме как ни в чём ни бывало живу я, да и сама моя жена из него выписаться тоже никуда не могла. Ордера-то на квартиру нет. Как же, и кто при таких обстоятельствах поднимет на мой дом свою кровавую руку? Никто, кроме меня самого. К истории с этой двухкомнатной квартирой мы ещё с вами вернёмся. А пока закончим разговор об ИТР Сергееве М.Д..
   
Примерно в одно и тоже время с нашим бракоразводным процессом, по всему комбинату генеральным директором Ермаковым Г.П. был издан приказ, гласящий буквально следующее, что если рабочий не уверен в том, что сможет выполнить поручение сменного мастера без получения травм, то он обязан об этом заявить мастеру, и не приступать к этой работе. Приказ этот был выпущен потому, что по комбинату прокатилась череда несчастных случаев со смертельным исходом. И огласил этот приказ перед нашей бригадой начальник всего электролизного отделения цеха Саламов. И что же вы думаете, ИТР Сергеев М.Д., как и всегда до этого, вновь назначил меня стропальщиком на катодную площадку, чтобы я вновь отказался от выполнения этой работы, и тем продемонстрировать, что даже приказы самого генерального директора комбината, его лично, просто не касаются. Он ведь исполнял поручение ЦК КПСС. А это куда как круче, чем генеральный директор комбината. «Партия – наш рулевой», красовались в ту пору повсюду вывески.
Издевательства на до мной несколько уменьшились, когда в моей бригаде сменился сменный мастер. Новый мастер Крюков сразу сказал, что назначать меня на катодную площадку никогда не будет. Но, за то этот Крюков, был уже тем ИТР, который уволил меня с комбината после применённых ко мне гестаповских пыток в день визита Горбачёва в Мончегорск, и за мой отказ выходить на работу до тех пор, пока советская власть не предоставит моей семье полагающееся по закону жильё, вместо разрушенного ею самой нашего частного дома.
   
   И историю с прокурором города Мончегорска Большаковым я сейчас тоже закончу: Помните, я писал чуть выше, что после залечивания своих ожогов я решил подёргать судьбу за хвост? Так вот, я решил ещё раз попытаться содрать эти 1300 рублей, полагающиеся мне по первому моем иску за дом, но уже с того, по чьей вине я их и не получил. С самого прокурора города Мончегорска Большакова. Для этого я расклеил по городу листовки, на которых написал, что «Прокурор города Мончегорска – взяточник». Большакову это не понравилось, и он обратился с заявлением к прокурору Мурманской области. Прокурор Мурманской области, по этому заявлению возбуждает уголовное дело, хотя, никаких юридических оснований у него для этого не было. И это уголовное дело поручает сфабриковать прокурору города Оленегорска по фамилии Минаев. Минаев, со своим следователем Батмановым, исполнили волю прокурора Мурманской области, и в своём Обвинительном заключении указали, что я эти 1300 рублей не просто выиграл в суде, но даже успел их получить на руки. Тоесть я оклеветал Большакова.  И выбранная ими статья в УК России  была тоже «За клевету». И мне, чтобы доказать в суде, что я этих денег даже в глаза не видел, и пришлось заручиться ответом из Верховного суда России, в котором и было сказано, что этих денег я получить не мог, потому, что я вообще таковых исковых требований ещё пока ни к кому не предъявлял.
   Минаев меня тогда подверг аресту, чтобы лишить меня самой возможности подготовки к суду на до мной. И если бы я не сумел при помощи попытки суицида выйти из СИЗО на свободу, то и самой возможности за обращением в Верховный суд России, у меня тоже уже не было бы. Поймите, прокурор Мурманской области рассчитывал на то, что суд России опять не будет вдаваться в подробности исчезновения этих 1300 рублей из бюджета моей многодетной русской семьи, как это уже было, например, при нашем бракоразводном процессе со справкой о выделении нам жилья взамен разрушенного дома. Для этого фашиста, главным было просто обвинить заранее невиновного человека, чтобы с этим обвинением затем войти в суд России. А что такое суд в России? В половине случаев, это всёго лишь фикция. Формальность, о которой мы впереди будем говорить ещё много. Фашисты из прокуратуры России не учли только одного обстоятельства, что я никогда не смирюсь с тем, чтобы они смогли вытереть свои поганые ноги и моё честное имя. Что я лучше наложу на себя руки, чем предстану перед судом России по сфабрикованному в недрах прокуратуры России обвинению.
   После ознакомления с Обвинением, сфабрикованным Минаевым и Батмановым я и совершил попытку суицида. А очнулся я уже в городской больнице города Оленегорска. А при выписке я, в кармане своей одежды обнаружил повестку в суд города Оленегорска.
   Я и моя жена прибыли в суд Оленегорска в назначенный день и час. А вот сам заявитель, прокурор города Мончегорска Большаков, в суд не явился. Судья перенесла слушание сфабрикованного на меня дела на новый день. Но и на следующий раз Большаков в суд не явился. Тогда судья взяла, и закрыла это дело с мотивировкой об отказе истца защищать свои честь и достоинство в суде. А Большакову это не понравилось, и он опять написал своё заявление на имя прокурора Мурманской области. Тот опять возбудил это уголовное дело, и направил его в суд другого города, Апатиты. Но и в суд города Апатиты прокурор города Мончегорска Большаков опять не явился.
   И вот пока Большаков не являлся в суд, я и успел обратиться с Кассационной жалобой на решение Мурманского областного суда, полностью удовлетворившего мой второй иск по моему дому. По этому иску, за возмещение остаточной стоимости моего дома на день суда, уже к тому времени я реально получил на руки все пять с лишним тысяч советских рублей. По тем временам это были огромные деньги. Но в своём решении Мурманский областной суд возвращал мне так же и уплаченную мною госпошлину в 300 рублей, плюс к ним ещё 10 рублей, уплаченных мною в качестве госпошлины по первому моему иску. Тоесть, сам мой первый иск никто в суде так повторно и не рассмотрел, как этого требовал сам же суд Мурманской области, удовлетворяя протест прокурора города Мончегорска Большакова, а госпошлину по нему, мне вернул всё тот же суд Мурманской области, рассмотрев второй мой иск за мой дом. А сами 1300 рублей, просто повисли в воздухе. Поэтому я и пошёл ва-банк, решив потягаться за них с самим Большаковым.
   Что здесь характерно. Суд Мурманской области по моему иску совершил выездную сессию. Если помните, из суда города Мончегорска именно он, Мурманский областной суд и забрал в своё судопроизводство мой второй иск за мой дом, как только я его подал в суд города Мончегорска. Как он это сделал, и откуда он об этом узнал – для меня и сегодня является тайной за семью печатями. Но решение по иску вынесено, как первой инстанцией самим Мурманским областным судом, поэтому я имел право обжаловать это решение сразу в Верховном суде России, минуя стадию обжалования у председателя суда Мурманской области. И я воспользовался этим своим правом, заранее зная, что меня от тюрьмы по сфабрикованному Минаевым и Батмановым уголовному делу, может спасти только ответ Верховного суда России.
   Представьте искривлённую от злобы рожу прокурора города Апатиты, когда я на стол председателя суда города Апатиты, рассматривавшего это уголовное дело, положил этот, только что мою полученный ответ из Верховного суда России, в котором мне вроде как бы отказывалось в возмещении именно этих 1300 рублей, так как я не обращался в суд первой инстанции вообще с таковыми исковыми требованиями.
   Практически прокурор Мурманской области доказывал суду, что я, эти 1300 рублей получил, а Верховный суд России доказывал суду, что я не мог этих денег получить потому, что за эти 1300 рублей вообще не было никакого суда.
   Надо было видеть и удивлённое лицо председателя суда города Апатиты, когда он понял, что я его подставили по двойной удар и со стороны прокуратуры России, и со стороны Верховного суда России. Этот Хмырь, готов был повеситься.
   Но, на этом сегодня всё. Эту историю я дорасскажу в следующий раз. В ней много поучительного для всех, и для фашистов и для мирных граждан. Недорассказать нельзя, иначе вы потом не поймёте, для чего в России Путин, в 2001 году, своей «Судебной реформой» ввёл заочные суды над заранее невиновными людьми. Чтобы мы не имели возможности противостоять сфабрикованным Обвинениям со стороны прокуратуры России. И чтобы нас можно было судить, вообще не предъявляя никаких Обвинений.

[Kraau]

Глава пятая


   Итак, в суд города Апатиты прокурор города Мончегорска Большаков вновь не явился, и опять встал вопрос о переносе судебного заседания на новый день. Тогда я и взял слово и обратился к суду с ходатайством, о начале слушания дела без самого заявителя, так как я сумею, в случае начала судебного процесса доказать свою полную невиновность.  И судья, посовещавшись с представителем прокуратуры города Апатиты, вынес решение о начала слушания дела в суде.
   И я, всего за считанные минуты изложил суду всем уже известную свою диспозицию. Я предоставил суду копии противоречащих друг другу документов. А именно: Само Обвинение, предъявленное мне от лица прокуратуры России и ответ, уже полученный мною к этому моменту из Верховного суда России. И я, сам же, перед судом тут же поставил свой вопрос: Как я мог получить эти 1300 рублей, если даже Верховный суд России утверждает, что я, с таковыми исковыми требованиями в суд первой инстанции пока ещё не обращался? И председатель городского суда города Апатиты, а именно он рассматривал это уголовное дело, по ходатайству представителя прокуратуры города Апатиты тут же вынес своё постановление, о направлении этого уголовного дела на доследование, в силу того, что права подсудимого, тоесть мои, при расследовании уголовного дела, были нарушены самой прокуратурой России.
   Уголовное дело вновь вернулось в кровавые руки прокурора города Оленегорска Минаева и его профашистского холуя, следователя Батманова.
   Прошло более года, но эти фашисты из прокуратуры России меня так ни разу и не вызвали к себе на допрос. Мне это всё порядком надоело, я ведь всё ещё находился под подпиской и невыезде, и на свой страх и риск каждый месяц покидал свой город, чтобы съездить в Москву и закупиться там товарами, которые я потом продавал на городском рынке. Мне же надо было на что-то содержать свою многодетную русскую семью. И я написал письмо в генеральную прокуратуру России, в Москву. А оттуда мне сообщили, что Минаев это уголовное дело уже давно по-тихому закрыл, используя объявленный акт амнистии. Тоесть, он, самолично, без суда надо мной, осуществил свой фашистский самосуд, и в прямом смысле объявил меня уголовным преступником по сфабрикованному им же самим уголовному делу.
   Любое уголовное дело, закрываемое по акту амнистии – влечёт автоматическое признание обвиняемого или подсудимого уголовным преступником, так как амнистия применяется только с согласия самого подсудимого, или обвиняемого ради его освобождения от наказания за совершённое уголовное преступление. Меня же, насчёт моего согласия на применение акта амнистии по этому уголовному делу, ни одна фашистская сволочь из прокуратуры России даже и не спрашивала. Тоесть Минаев, как прокурор города Оленегорска, вместо того, чтобы исполнить постановление суда города Апатиты о доследовании уголовного дела, осознав в этом уголовном деле полное своё поражение, просто сам вынес свой вердикт о том, что я уголовной преступник. И всё. Даже амнистия в России используется прокуратурой России для того, чтобы мы все были только преступниками, а не порядочными и честными людьми, наделёнными правами человека.
Вот так, без суда и судебного следствия, по сфабрикованному по приказу прокурора Мурманской области уголовному делу, я и стал в самый первый свой раз уголовным преступником. Этот, прокурорский вердикт по-фашистски, и был результатом доследования уголовного дела. Тоесть, права обвиняемого не только не были восстановлены в результате доследования, но были умышленно ещё более ухудшены. И это, как вы уже поняли, был уже не первый случай, когда меня в России судили без меня самого, ЗАОЧНО, обвиняя в чём угодно, игнорируя при этом даже сам Верховный суд России. И это не местечковый фашизм, всё в точности происходит и по всей России. Русский народ сложил о фашистах России уже немало своих пословиц: «Закон, как дышло, как повернёшь – так и вышло». «Собака собаку не укусит». «Рука руку – моет».
   Но, поскольку Минаев закрыл уголовное дело по амнистии, не взяв у меня письменного на это согласия, то генеральная прокуратура России, в то время ещё придерживавшаяся рамок законов России, вынесла протест на действия прокурора города Оленегорска Минаева, и вновь возбудила это уголовное дело, теперь уже по моему собственному заявлению.
   На новое доследование это уголовное дело попало теперь уже в прокуратуру города Апатиты. Минаеву и Батманову уже никто не доверял. И прокурор города Апатиты закрыл это уголовное дело по реабилитирующим меня основаниям. Он на бумаге доказал, что в моих действиях вообще не было никакого состава уголовного преступления, и само уголовное дело прокурором Мурманской области возбуждалось абсолютно напрасно, с единственной целью – осуждения заранее невиновного человека.
В том, что я на бумаге написал, что прокурор города Мончегорска Большаков – взяточник, был только повод для Большаков за обращением в суд со своим гражданским иском о защите своих чести и достоинства, но ни в коем случае это не давало никому права на возбуждение на меня уголовного дела. А Большаков подал своё заявление на имя прокурора Мурманской области и тот, тоже, абсолютно как бы не понимая законов России – возбудил уголовное дело и поручил его расследовать точно такому же фашисту, как и он сам, прокурору города Оленегорска Минаеву, и его профашистскому холую следователю Батманову. Все они заранее знали, что в моих действиях не было состава уголовного преступления. Но жажда мести к непокорному русскому мужику одолела их всех.
А как мне оценивать в таком случае свой личный успех? Я же, противостоя всей этой армаде прокуроров, в одиночку сумел не просто доказать свою невиновность, но и доказать, что прокуратура России сама фабрикует уголовные дела на заранее невиновных людей, сводя с нами свои личные счёты, лишая нас и средств к существованию, и свободы, и здоровья и самой жизни. Все сотрудники прокуратуры России, равно как и полицейские, и судьи с адвокатами, всегда готовы и убить человека, и лишить его свободы, искалечить и отнять у него семью, всё, что нажито им честным трудом. И это не фашизм??? Напоминаю, что всё это было в начале девяностых прошлого столетия. То, во что превратилась вся правоохранительная система при Путине, в двухтысячных – явилось логическим продолжением программы евреев по уничтожению в России всего здравомыслящего населения России.
Кстати, Батманова, за проявленную лояльность к фашистам России, генеральный прокурор России перевёл на работу сначала в прокуратуру города Москвы, а потом и к себе под крылышко, в генеральную прокуратуру России. А на место Минаева, генеральный прокурор назначил прокурором города Оленегорска новую фашистскую сволочь по фамилии Смирнова. И уже при Путине, в 2003 году, используя проведённую фашистом Путиным в 2001 году «Судебную реформу», Смирнова вновь, уже лично официально обвинила меня в суде в том, в чём я не был виновен, и, путём ЗАОЧНОГО суда на до мной, лишила меня не только свободы, но и здоровья, и средств к существованию, и самой семьи, ради которой, я практически пожертвовал своей жизнью.
И об этом еврейском самосуде над русскими людьми, мы с вами в этой книге будем говорить более подробно, но чуть позднее. Просто усвойте с первого раза то, что президент России Путин, своей «Судебной реформой» уничтожил в России всё, что связано с юстицией. А юстиция – это законность и справедливость. С 2001 года,  для прокуратуры России именно человек перестал быть предметом для защиты его прав, а сам профашистский режим президента России Путина, стал защищаться путём заочных осуждений от мирных, и ни в чём невиновных граждан, требующих от фашистов законности и справедливости, и наказания виновных в совершении настоящих преступлений, в том числе и против человечности. И мы ещё будем в этой книге говорить о том, что сама прокуратура России всегда готова пойти на то, чтобы совершать преступления против человечности, за которые по решению международного трибунала в Гааге, таких как Путин, должны просто вешать, или расстреливать.
Что хочу подчеркнуть особо, что на протяжении всего этого времени, начиная с 1986 года, и по сей день, фашисты всё время судят меня только заочно, или, не предъявляя мне вообще никаких обвинений, потому, что очные суды над собой я выигрываю, и без труда. И вы уже в этом убедились.

А ещё один заочный суд надо мной фашисты провели, как раз в дни моего ареста по сфабрикованному прокурором города Оленегорска Минаевым уголовному делу. Они, через суд города Мончегорска, лишили меня всех прав на мой частный дом. И суд поверил фашистам в том, что все полагающиеся мне и моей семье средства за разрушенный у нас дом уже выплачены, и что взамен уничтоженного фашистами нашего дома, моей семье выделена полагающаяся по закону квартира.
Насчёт этих 1300 рублей, вы уже знаете, что я их так и не получил, и по сути, фашисты мне и сегодня ещё должны эти деньги с набежавшими по ним процентами за мой, разрушенный ими у меня дом. Все эти прокуроры и Минаев, и Большаков, и прокурор Мурманской области (кажется Милосердов), и судьи, по предварительному сговору между собой, взяли и рассмотрели в суде иск ко мне, предъявленный ИТР комбината «Североникель». Детоубийцы ИТР, с градообразующего предприятия уверяли и суд, и прокуратуру России в том, что все, полагающиеся по закону деньги за мой дом они мне уже выплатили, и поэтому они имеют полное право на лишение меня права собственности на этот, полуразрушенный ими дом. И суд, прекрасно зная, что я нахожусь под арестом в следственном изоляторе – рассмотрел в моё отсутствие этот иск, и узаконил лишение меня права на свой собственный дом, за который фашисты со мной так до конца до сих пор и не рассчитались. А ведь ИТР с комбината не сами решились на этот иск, тем более в то время, когда я сам находился под арестом. За этим спектаклем стоят всё те же прокуроры Минаев, и Большаков. Вот вам и доказательство того, что прокуратура России тесно сотрудничает с детоубийцами. И не только прокуратура России сотрудничает с детоубийцами, но и само правосудие России – тоже. Тьфу!!!
Кажется, я ещё не рассказал вам, как я вышел тогда на свободу? А не окажись я на свободе, то не я бы праздновал свою победу над фашистами России, а именно Минаев и Большаков праздновали бы свою победу надо мной. А вышло всё так:
Минаев вызвал меня из СИЗО, которое находится в городе Апатиты, и предъявил официальное Обвинение от имени прокуратуры России. В этом Обвинении я и увидел всю ту картину, о которой я вам уже и рассказал. Я понял, что от Минаева я уже просто так не вырвусь, что он взялся за фабрикование этого уголовного дела всерьёз. И не желая быть осужденным, будучи невиновным, я предпринял попытку суицида. А очнулся я уже в городской больнице города Оленегорска. Минаев наложил в штаны, и опять же по-тихому, меня, в бессознательном состоянии переместил в больницу. А выписавшись из больницы, я и в Верховный суд отписал, и на все суды ходил до тех пор, пока не надрал задницу всем прокурорам-фашистам сразу.
И фашисты России усвоили этот урок. Они же хотели меня осудить без присутствия в зале суда прокурора Большакова, написавшего на меня своё поганое заявление. Поэтому фашист Большаков в суд так ни разу и не явился. Будучи под арестом, я не смог бы доказать суду, что этих 1300 рублей я никогда даже в глаза не видел. И даже тот суд, о лишении меня права собственности на свой же дом, тоесть его решение – легло бы в доказательство моей вины. Тоесть именно Минаев и Большаков, и прокурор Мурманской области, (Милосердов), используя мой арест по сфабрикованному ими на меня уголовному делу, проведя заочный суд о лишении меня права на свой дом, уже, в суде первой инстанции как бы узаконили сам факт получения мною этих 1300 рублей. И суд надо мной уже по уголовному делу, без присутствия на нём прокурора Большакова, состоялся бы однозначно, и моя вина, самим же Минаевым доказывалась бы на основе решения суда о лишении меня права собственности за мой дом. Тоесть, ИТР с комбината «Североникель», срывая свою на меня злобу – однозначно, что сотрудничали с прокуратурой и судом России в деле физической ликвидации мирного человека только за то, что я русский. Им ли было не знать, что этих 1300 рублей я от них никогда не поучал??? ИТР России, люди с высшим образованием, а всегда готовы и детей убивать, и с прокуратурой России сотрудничать в деле физического истребления всего русского народа в России. Разве это люди? Тьфу!!!

[Kraau]

Глава шестая


   Положив на лопатки прокуроров-фашистов Минаева и Большакова во главе с их прокурором Мурманской области, я, как человек легко обучаемый понял, чем отличается уголовное преступление от всех иных человеческих проступков.
Чтобы доказать в суде состав совершённого человеком уголовного преступления, прокуратура обязана доказать и время совершения правонарушения, и место, и мотив, орудие и способ совершения преступления. И я понял, что если я написал в своей листовке, что «Прокурор Большаков – взяточник», то это не является уголовным преступлением. Иное дело было бы, если бы я написал, что «Прокурор Большаков – вымогал с меня взятку». Вот тогда бы и прокуратуру, и суд России заинтересовали бы вопросы где, когда и при каких обстоятельствах прокурор города Мончегорска Большаков вымогал у меня взятку. Тоесть, я, думая, что совершаю уголовное преступление ради того, чтобы разобраться по крупному с тем, кто лишил меня средств к существованию путём вынесения прокурорского протеста по абсолютно справедливое решение суда теперь уже в порядке уголовного судопроизводства – на самом деле никакого уголовного преступления не совершал. Именно на этом основании прокурор города Апатиты и закрыл это позорное для прокуратуры России уголовное дело. И познав эту разницу между нанесением оскорблений, карающихся административно и клеветой, карающейся уголовно – я понял и зарубил у себя на носу, что, и где теперь мне можно и нужно делать для того, чтобы впредь не попадаться впросак.
   Минаев и Большаков, во главе с прокурором Мурманской области сделали всё от них зависящее, чтобы из административного материала получился громкий судебный процесс по уголовному делу над человеком заранее невиновным. И он получился, но только не надо мной, а над ними самими. И даже когда я пытался через суд взыскать с них полагающие мне средства за возмещение нанесённого мне вреда как морального, так и здоровью, Минаев, в суде Октябрьского района города-героя Мурманска, совместно с представителем прокуратуры Мурманской области при судье Кузнецовой, называли меня уголовным преступником, и продолжали доказывать суду, что уголовное дело против меня было закрыто не справедливо. Судья и два прокурора называли человека ни в чём невиновно уголовным преступником. Это было умышленным оскорблением со стороны государства Россия моих чести и достоинства. Я ведь судился не лично с Минаевым,  Батмановым, Большаковым и прокурором Мурманской области, а с государством Россия.
   А для чего, с какой целью судья Кузнецова вызывала в суд этих мерзопакостных уродов из прокуратуры России? Только для того, чтобы ей было на что ссылаться в своём решении, об отказе в удовлетворении моего иска. Даже то обстоятельство, что я находился под подпиской о невыезде, она оправдала тем, что я не был за нарушение этой меры пресечения, подвергнут более строгой мере такой, как лишение свободы. А лишение свободы по этому уголовному делу фашистами ко мне тоже применялось. И до самоубийства фашисты из прокуратуры России меня тоже довели, фабрикуя своё обвинение именно по этому уголовному делу. Тоесть на Минаева и Большакова во главе с прокурором Мурманской области, на самих можно, и нужно было возбуждать целую серию уголовных дел, а они, благодаря тому, что являются «людьми СИСТЕМЫ» продолжали безнаказанно гадить и разрушать нашу с вами Родину. Именно по вине таких вот уродов, и был разрушен в конце 1991 года Советский Союз.
Напоминаю, что это уголовное дело на меня возбуждалось ранней весной 1991 года, и длилось оно вплоть до 1993 года. И это было практически вторым моим уроком по защите своих прав гражданина России в порядке уголовного судопроизводства. В самой Конституции России записано, что мы «имеем право на защиту наших прав любым способом, не запрещённым законом». Поэтому совершение уголовно наказуемого деяния с благородной целью, ради защиты своих прав человека в России – не будет являться уголовным преступлением, так как мотив будет свидетельствовать о вашем желании защитить и всё общество от тех, кто игнорирует законы России. И на этот случай у меня тоже есть свой опыт.
Сводя со мной личные счёты, прокуратура России возбудила мне меня ещё одно уголовное дело. Я, для задержания пьяного водителя, пытавшегося покинуть место ДТП до приезда наряда милиции, разбил на его автомобиле лобовое стекло. И хотя я готов был тут же возместить нанесённый преступнику материальный ущерб, прокуратура России всё равно возбудила на меня уголовное дело по статье, за нанесение крупного материального ущерба этому пьяному водителю. А уже в суде прокуратура России настаивала на том, что меня необходимо судить ещё и по статье за хулиганство. И вот тогда, судья Березин отказал прокуратуре России, так и заявив в своём Определении, что я, разбивая стекло пьяному водителю не совершал уголовного преступления хулиганство в силу того, что я хотел этим задержать пьяного водителя на месте совершённого им ДТП до приезда уже вызванного мною наряда милиции. Мною двигали вполне человеческие помыслы, так за что же меня было сажать? Поэтому не каждое деяние и подпадает под статью Уголовного Кодекса.
Кстати, прокуратура России этого пьянчугу даже не обследовала у врача-нарколога, на чём твёрдо настаивал я. Вот и выходит, что прокуратура России готова защищать от наказания пьяниц, и водителей совершающих ДТП, чтобы с их помощью продолжать физически уничтожать мирных и ни в чём невиновных граждан России только за то, что мы русские. Ну присудил мне тогда судья Березин небольшой штраф, и что? Я вышел из этого судебного процесса только ещё более юридически подкованным.
И хотя по той статье, по которой меня судил судья Березин, не предусматривалось меры лишения свободы – судил он меня именно в тот самый момент, когда я, по его же заявлению был помещён под арест. И является ли  в таком случае вынесенный им приговор законным, на сегодня тоже только большой вопрос? Если до этого момента меня всегда судили заочно, то в данном случае Березин, чтобы обеспечить мою явку в суд пошёл на то, чтобы подвергнуть меня административному аресту на пять суток. А затем затребовал доставить меня под конвоем в зал суда.
Подчёркиваю это обстоятельство особо, потому, что при Путине, после его «Судебной реформы» уже все судьи и прокуроры России с большим энтузиазмом судили таких как я именно не приводя нас в зал суда, хотя, они же, держали нас под арестом. Тоесть, с Путиным всё вернулось опять к заочным судам над заранее невиновными людьми в России. Для того, что бы судить по-путински, фашистам оставалось получить заключение врачей России о невменяемости обвиняемого. А каким может быть мотив у невменяемого? Только один, оправдывающий все его действия – дурак. А какой я дурак, вы уже и сами поняли.
А чем закончилось бы уголовное дело в 1993 году, если бы я не вырвался на свободу из кровавых рук прокурора города Оленегорска Минаева, помните? Тоже, обвинительным для меня приговором суда России. Тоесть, будучи арестованным по сфабрикованному прокуратурой России уголовному делу, очень трудно защищаться от предъявленных ею обвинений. Тем более, что с адвокатской защитой в России дело обстоит ещё хуже, чем с судом и прокуратурой вместе взятыми. В России и адвокаты не защищают, а лишают свободы своих подопечных. И мы ещё будем в этой книге говорить и об этом.
Только находясь на свободе, невиновный человек способен доказать суду свою невиновность. Только находясь на свободе, невиновный человек сможет сам себя защитить от произвола фашистов из прокуратуры и адвокатуры России. А лишив человека свободы, прокуратура России всеми силами затем будет пытаться доказать вину там, где её и в помине-то не было. Арест – это дело серьёзное!!!

Вот так я помаленьку и набирался своего опыта противостояния фашистам из прокуратуры и суда России.
Безумствуя в своей ярости к мирным гражданам России, новый после прокурора города Мончегорска Большакова прокурор по фамилии Ганичева, осудила меня только за то, что я ей в приёмный день и час, принёс и добровольно сдал для официального уничтожения холодное оружие, при этом нагло утверждая, что в России добровольная сдача холодного оружия запрещена законом России. И в этом умопомешательстве её поддержал опять же её наставник, и главный фашист в Мурманской области сам прокурор Мурманской области, и судебная коллегия Мурманского областного суда, так же признавшие мою вину перед государством Россия только в том, что я добровольно сдал холодное оружие.
Но именно в этом приговоре судья Сорокина разложила по полочкам мне, как своему ученику, как необходимо доказывать весь состав уголовного преступления. Тоесть судья Соркина не просто фабриковала по заданию прокуратуры России на меня очередное уголовное дело, но ещё и умышленно нарушала действующий в России закон, как раз разрешающий мирным гражданам России безбоязненно сдавать в правоохранительные органы России любое оружие, в том числе и огнестрельное. А видя, и понимая ради чего, и как фашисты фабрикуют на меня свои уголовные дела – я и обучался всем их премудростям, чтобы в будущем обернуть их же оружие против них же самих. Сдаваться в этой борьбе не на жизнь, а на смерть – я не собирался. Противостояние фашистам России, постепенно превращалось в образ моей жизни, и сегодня уже однозначно, что является моей Жизненной позицией.
Кстати, эта судья Сорокина, в 1988 году, как раз находилась на службе у советской власти, и именно она в суде за мой дом являлась ответчиком по иску как юрист горисполкома. Именно ей судья из суда Мурманской области по фамилии Пасечная, и приказала немедленно решить вопрос о выделении мне иного жилья взамен разрушено советской властью моего дома. И именно Сорокина и вписала меня в ордер на ту самую двухкомнатную квартиру, в которой к этому моменту официально проживала только моя жена с нашими детьми, и сделала меня владельцем этой квартиры. Эта фашистская сволочь выдала один ордер, на одну двухкомнатную квартиру, но сразу для двух семей. Мы же были уже давно в разводе, и она об этом прекрасно знала, равно как знала и о том шантаже, на который пошли представители советской власти, с помощью которого они и сумели буквально насильственно затолкать мою семью в эту квартиру, ради спасения от неизбежной смерти наших, русских детей под развалинами нашего дома, пострадавшего при строительстве рядом с ним ПТУ №5.
И вот с этой самой квартирой, фашисты, что представляли саму советскую власть, потом тоже очень сильно пролетели.
Если меня самого бандеровцы лишили и дома, и работы, и всё время пытались упрятать меня в тюрьму, то мою жену они на её рабочем месте не трогали. И вот наступил такой момент, что и её очередь на получение благоустроенного жилья стала номером один даже по общему списку. Тоесть, её, как многодетную русскую мать, конечно же, фашисты именем советской власти лишили права на получение трёхкомнатной квартиры по списку первоочередников. Другим было положено, а ей, как и мне нет. Но когда она собой остановила ещё и общую очередь на получение благоустроенного жилья, то в городской больнице тоже все заволновались. Из-за моей жены, коммунисты перестали выделать квартиры на больницу, и там начались волнения и пересуды, мол, не пора ли и мою жену тоже просто убить, чтобы она не мешала нормально существовать Манкуртам? И пришлось тому же Пушилину, что воровал квартиры у русских рабочих на комбинате «Североникель», теперь, уже, будучи представителем самой профашистской власти в России, лично заниматься вопросом о выделении для моей жены и наших детей трёхкомнатной квартиры. Обо мне речи не шло. Мы же в разводе.

Вы помните, что в 1987 году фашисты нас с женой развели, и всучили ей ключи от этой двухкомнатной квартиры, с сохранением её очереди на трёхкомнатную квартиру по месту работы в городской больнице, но без права на прописку в эту двухкомнатную квартиру до тех пор, пока она не сожжёт не принадлежащий ей мой собственный дом. А я после нашего развода остался жить в своём аварийном доме. Но когда Мурманский областной суд, рассматривая мой иск по разрушенному дому поставил перед фашистами вопрос о выделении моей семье квартиры, вместо разрушено ими самими нашего дома, то фашисты не нашли ничего лучшего, как в 1988 году выдать мне на руки ордер на эту квартиру. А в ордере указали, что не моя жена хозяйка этой квартиры, а именно я. Тоесть чтобы отчитаться перед Мурманским областным судом фашисты и пошли на выдачу ордера на моё имя. Дом ведь они разрушили не чей-то, а мой, и суд рассматривал не чей-то иск, а именно мой. У фашистов не было иного выхода, и они просто выписали ордер на эту двушку на моё имя. А могли бы просто выделить мне однокомнатную квартиру, и тогда не сложилась бы вот такая ситуация:
Выделяя моей жене трёхкомнатную квартиру, фашисты однозначно, что оставляли меня жить одного в этой выделенной ими в 1987 году двухкомнатной квартире. Раз они нас развели вопреки нашему обоюдному желанию, то теперь мы по закону уже не одна, а две самостоятельные семьи. И получилось, что я с фашистов и денег за разрушенный дом снял хоть и не все, но всё равно много, и как бы они ни старались, но я оказался прописан один в новенькой двухкомнатной квартире. Фашистов буквально бесило это их поражение в их реальном стремлении уничтожить и моих детей, и меня самого, и всю мою семью. Я выходил и из этой битвы не на жизнь, а на смерть реальным победителем, несмотря на то, что в распоряжении фашистов были все силы верные ЦК КПСС. Фашисты не смогли даже выполнить требование ИТР и рабочих Советского Союза, о лишении меня права на жильё в СССР!!!
Фашистам очень хотелось вновь отнять у меня уже выделенную ими же самими квартиру по требованию суда, поэтому они и не выделяли жилья на городскую больницу. Только в силу моих неоднократных отказов добровольно  освободить эту квартиру и переехать в другую, или вообще перебраться в одну комнату в этой же квартире, я принудил фашистов заняться вопросом о переселении моей семьи в трёхкомнатную квартиру. Фашисты вновь рассчитывали на гнев Манкуртов, чтобы с их помощью отнять у меня и это моё жилище. Но моя непреклонность перед фашизмом в России возымела как и всегда своё превосходство, и моя жена всё-таки получила трёхкомнатную квартиру, а я остался прописан один одинёшенек в той самой новенькой двухкомнатной квартире.
Мораль во всём этом только одна. Никаких законов в России в отношении  меня и членов моей семьи никто и никогда не соблюдал и поэтому я, как человек, придерживающийся иных правил, всегда выходил победителем в схватке за жизнь с фашистами России. Крови они, конечно, моей попортили много, но победителями они на до мной, так ни разу и не были!!!

Да, ИТР и рабочие очень обрадовались, когда уже при Путине, по телевидению и в СМИ фашисты опубликовали результаты проведённой мне в институте имени Сербского психиатрической экспертизы. УРА!!! Кричали дикари и радовались тому, что в России даже врачи всегда готовы калечить и убивать людей, твёрдо стоящих на своих Жизненных позициях.

[Kraau]

Глава седьмая


А теперь мы с вами вернёмся к моей книге «Убийцы». Книга ведь вышла в Свет с нарушением ГОСТа уже при Путине, в апреле 2000 года, в первые сто дней его президентства, значит, и спросить за этот произвол неофашистов необходимо именно с Путина, как с фашиста, возглавившего именно тогда в России СИСТЕМУ уничтожения человека руками человека.
Многие уже забыли о том, что перед восхождением на трон России ФСБ России, возглавляемое в 1999 году именно Путиным, взорвало несколько жилых домов в Москве. Этими подрывами фашисты и обеспечили себе возвращение к власти в России над Великим русским народом.
Вы уже забыли, что в Москве был Путч, и последовавший за ним русский бунт, принёсший русскому народу свободу от грёбаных коммунистов и революционеров. И если до Путча фашисты калечили и убивали наших русских детей только за то, что мы русские, то и после воцарения Путина на трон Российской Империи от имени его власти вновь, и, причём вербально в лоб, была заявлена угроза убийством как мне самому, так и моим детям. И кем? Прокуратурой России, во главе с генеральным прокурором России Устиновым В.В..
Вы и это все уже давно забыли, что Путин, предлагая Устинова на пост генерального прокурора России, выступая перед Федеральным собранием России, назвал Устинова перед губернаторами России «Своим человеком». А для кого может быть «Своим» человек, если его отец и дед верой и правдой, орудуя в прокуратуре России, всю свою сознательную жизнь только тем и занимались, как выхолащивали русское общество? Конечно же, Устинов, как прокурор в третьем поколении, мог быть в России «своим» только для неофашистов. Тоесть, всё для тех же коммунистов, пришедших в России к власти со своим Октябрьским переворотом в 1917 году только ради порабощения и выхолащивания Великого русского народа. Или Путин и Устинов, ранее не состояли в партии КПСС? Состояли, как миленькие, потому, что только принадлежность к этой мерзопакостной партии большевиков и давала им возможность привносить зло в русское общество, подвергнутое с Октября 1917 года воздействию евреев.
Вы забыли уже, как Путин освобождал эту должность от предыдущего генерального прокурора России. Он установил видеослежку за генеральным прокурором России Ю.Скуратовым, официально объявившим своим долгом бороться с коррупцией, и опубликовал этот компромат в СМИ.
Все уже забыли, что перед восхождением Путина на трон в России были убиты лучшие из лучших журналистов России Влад Листьев, и Дмитрий Холодов, и что эти убийства так никем до сих пор не раскрыты. Так приплюсуйте же мою книгу «Убийцы»,  мёртворождённую по вине оставшихся в России журналистов-фашистов к этим двум убийствам, и вам станет понятно, кто убил Листьева и Холодова, и за что. Путин и запрещённая Конституцией России цензура – неотделимы друг от друга.
Регулярные сопоставления и повторения известных мне фактов, и приводят меня к новым идеям и открытиям. И в этой книге вы ещё не раз убедитесь в том, что можно и нужно сопоставлять всё то, что было, с тем, что есть в нашей жизни сегодня. Иначе просто не понять происходящие в нашем обществе процессы.
Меня очень давно интересовал вопрос о происхождении фашизма в России. И приход к власти Путина через убийства мирно спящих граждан России, в том числе и детей, ещё больше подогрел мой интерес к исследованию этого вопроса. Нормальный человек, любые обстоятельства сомнительного толка – исключил бы из своей будущей судьбы, и биографии. А Путин без колебаний использовал гибелью стариков и детей для проникновения во власть.
Я не сразу, но сам дошёл, своим умом, до всем хорошо известной аксиомы: ИСТИНА ПОЗНАЁТСЯ В СРАВНЕНИИ. А мне есть что сравнивать, убийства и лишения до Путина, и при нём самом. И самое главное, что я так же хорошо усвоил и другую всем хорошо известную истину: «ВСЁ БОЛЬШОЕ – ВИДИТСЯ ТОЛЬКО ИЗДАЛИ». Если сегодня все перестали критиковать когда-то всем надоевших коммунистов, и буквально сморят в рот тирану Путину, то этот процесс со стороны могу трезво оценить тоже только я один, потому, что меня интересует на то, как ведёт себя Путин, а то, к чему он подводит Россию и Великий русский народ? Если, например, сегодня в России он, по случаю присоединения Крыма к России пользуется большой поддержкой россиян, то в то же самое время он вверг всю Россию в политическую и экономическую изоляцию, и создал вокруг России очаг мировой напряженности. А в самой Украине по-прежнему под снарядами гибнут мирные люди. В том числе опять же дети.
Вы уже забыли слова когда-то новоиспечённого президента России Путина: «Я железным ключом буду затягивать гайки в разболтанном механизме управления Россией». И вот прошло уже четырнадцать лет, а разве в России есть, хотя бы кому просто продолжить в России дело самого Путина? Он же сам только то и делает, что усиливает в русском обществе «Культ своей личности». И тем самым своим «Железным ключом» он затягивает петли на шее у каждого, кто русский. Мой народ, именно при Путине практически перестал размножаться, и Россия оказалась на краю демографического кризиса. Русский народ за последний век стал самым воюющим народом во всём мире. И это не ужас? При Путине в России ни на минуту не прекращалась гражданская война. Даже сейчас, в Дагестане находятся вооружённые до зубов российские полицейские, собранные со всей страны, только ради поддержания там антиконституционного режима фашиста Путина. Путин выхолащивает все народы России, превращая каждого из нас в животных. Любого, кто проявляет гражданскую ответственность, сторонники Путинизма уничтожают кровавыми руками судей, прокуроров, адвокатов и врачей-убийц. Сегодня, в путинской России бороться с коррупцией некому. И я уже давно вывел следующую свою формулировку Путинизма: ПУТИНИЗМ, ЭТО ОСОБОИЗВРАЩЁННАЯ ФОРМА ФАШИЗМА, ПРИ КОТОРОЙ ПРИНЦИПЫ ВСЕДОЗВОЛЕННОСТИ И БЕЗНАКАЗАННОСТИ ВОЗВЕДЕНЫ В АБСОЛЮТ.

Ещё только набирая текст в своей книге «Убийцы», в первых месяцах 2000 года, я уже писал там о Путине, как о политической марионетке, но, немного поразмыслив, убрал из книги его фамилию, посчитав, что ещё не пришёл тот час, предназначенный для его лично разоблачения. Тогда я понимал только одно, что русский народ-дурак поверил чекисту. Тоесть поверил тому, кто если не убивал своими руками русских за то, что мы русские, то всегда готов был сделать это. И напрасно. Теперь я очень жалею об этом. Оставь я в своей книге всё как было, то сегодня, оказался бы ПРОРОКОМ. Предсказал же я возбуждение уголовного дела на премьер-министра Украины Юлию Тимошенко за подписание ею газового контракта с путинской Россией.
Ну, сопоставьте же теперь вместе Путина, как чекиста, и назначенного им генеральным прокурором России Устинова. Для кого был Устинов объявлен Путиным «своим» человеком, если не для самого КГБ России, в котором Путин отслужил немало лет, а под конец своей службы возглавил, этот, самый карательный во всём мире орган? Что такое КГБ России, я думаю объяснять никому не надо. Это миллионы загубленных жизней. И в связи с переименованием КГБ в ФСБ России, равно как и милиции в полицию, русское общество от еврейского ига так и не избавилось. Почему? Потому, что русские поверили Путину именно, как чекисту. А чекист никогда не свернёт с избранного им пути.
И Устинов, в должности генерального прокурора России отслужил фашистам верой и правдой. Именно при нём был принят и гос. Думой, и Федеральным Собранием России путинский антиконституционный УПК России, по которому и сегодня неофашисты продолжают уничтожать русских только за то, что мы русские путём лишения нас свободы, здоровья и самой жизни через решения судов, не предъявляя нам никакой вины, а только на основании одних  оговоров, заинтересованных в физическом истреблении русского народа лиц.

Мои поиски ответов на свои вопросы, принесли мне самый единственный, и бесспорный во всех отношениях результат. Фашизм в России является чисто родным и доморощенным явлением, но вскормленным именно западом. Узнав много нового из истории своей Родины России, и одновременно о планах евреев на всеобщую оболванизацию Великого русского народа, я в таких документах как «Катехизис евреев» и «Протоколы сионских мудрецов» нашёл все ответы, на все поставленные перед собой вопросы. Во многом мне помогла и книга Жириновского «Последний удар по России».
Почему фашисты лишали меня и моих детей прав на жильё в СССР? Почему они воровали у нас квартиры, полагающиеся нам в прямом смысле слова по закону России? Почему за разрушенный ими самими наш дом, они отказались выплатить нам все полагающееся в таких случаях средства к существованию? Потому, что всё это наше, русское, фашисты (ИТР) считали не иначе, как уже только своим, а меня самого, и мою жену, они считали только своими рабами. А наших, русских детей, они вообще посчитали не имеющими права на жизнь.
В «Катехизисе евреев» так и записано, что отнять у русских всё, что  принадлежит им – является наипервейшей задачей для каждого еврея. И не только еврея, а и украинца, и белоруса и того же, как оказалось саама. В путинской России приветствуются все деяния, направленные на продолжение векового выхолащивания русского народа. Поэтому к власти над русским народом евреями и подбираются специальные, особо ненавидящие русский народ кадры.
И зловещее требование к фашистам лишать средств к существованию только непокорных русских, тоже запротоколировано в этом негласном уставе фашистов России, в «Катехизисе евреев».
Смотрите, если всё вспомнить и сопоставить, то получается:
1. За разрушенный мой дом, всех полагающихся мне по закону денежных средств я не получил по вине самого Верховного суда России.
2. За привлечение к уголовной ответственности по уголовному делу, которое на меня сфабриковал прокурор города Оленегорска Минаев, я так же не получил ни копеечки, потому, что судья Кузнецова практически оправдала все совершённые против меня деяния фашиста Минаева.
3. За то, что прокурор города Мончегорска Ганичева и федеральный судья Сорокина привлекли меня к уголовной ответственности незаконно после моей добровольной сдачи прокурору холодного оружия, судья городского суда города Оленегорска по фамилии Вязникова присудила мне в качестве компенсации за нанесение морально вреда, аж десять тысяч рублей. Но, Мурманский областной суд вмешался и в это дело, и снизил эту сумму до трёх тысяч рублей. Но и этих денег я так и не увидел. Руководители Казначейства послали меня в прямом смысле на три буквы, а судебные приставы отказались исполнять Исполнительный лист.
4. Все вложенные мною деньги в публикацию своей книги «Убийцы» у меня украли сами правоохранительные органы России прокуратура, суд и полиция России. Потому, что именно они, воспользовавшись своим правом о прекращении переписки и отказе давать ответы на наши заявления о совершённых преступлениях людьми, верными идее уничтожения в России всего русского народа, оправдали  преступную деятельность журналистов России, умышленно выпустивших мою книгу с нарушением действующего в России ГОСТа. Почему? Потому, что журналисты России, и фашисты из карательных органов России, между собой тоже «СВОИ».
5. А когда сменный мастер, ИТР Сергеев, стал поручал мне работу с краном на катодной площадке, если вы ещё не забыли об этом, то размер моей заработной платы снизился более чем наполовину.
6. Ну а сейчас, просто забегая вперёд я скажу, что в 2004 году, уже, будучи осуждённым ЗАОЧНО по путинскому УПК России, помещённый в психиатрическую клинику только за то, что в 2000 году я написал свою автобиографическую книгу «Убийцы», Пенсионный Фонд России, при назначении мне пенсии по инвалидности, умышленно вложил в моё пенсионное дело заявление от моего имени, с поддельной моей подписью. В результате я восемь лет получал только половину от полагающейся мне по закону пенсии. И даже сегодня, в 2014 году, ни суд, ни прокуратура, ни полиция России не собираются возвращать украденные  у меня и эти скорбные средства к существованию. Средства, без которых моя семья в моё отсутствие просто голодала. Пенсионный Фонд России умышленно морил голодом русских детей только за то, что они русские. Просто задумайтесь над всем этим. Дети, опять русские дети в России подвергаются самой властью самым настоящим с её стороны репрессиям. Почему? Потому, что и в Пенсионном Фонде России у фашистов есть «Свои» люди.
И я могу приводить примеры лишения нас средств к существованию ещё и ещё. Например, сама полиция России в 2012 году организовала кражу всего имеющегося у меня в наличии товара, которым я торговал на городском рынке. И сама же полиция России неоднократно составляла на меня свои протоколы, требуя меня покинуть территорию городского рынка города Мончегорска  с единственной целью – добывать себе средства к существованию на городских помойках. И если опять сопоставить оба этих момента воедино, то получится, что полиция осуществила свои репрессии в отношении меня именно в период лишения меня своей пенсии Пенсионным Фондом России. Поэтому и складывается чёткое понимание вопроса о наличии их совместного заговора против меня только за то, что я русский.
И опять же в «Катехизисе евреев» чётко сказано о том, что русских необходимо доводить до самоубийства. Именно лишённый прав на жильё и труд в СССР при фашистах-коммунистах, я и подверг себя 4 марта 1989 года самосожжению на Красной площади в Москве. И именно лишённый средств к существованию Пенсионным Фондом России, как инвалид второй нерабочей группы, я так же пытался покончить жизнь самоубийством уже в 2008 году.
Прежде, чем наложить на себя руки, я испросил денег на хлеб у своих детей, но получил в ответ их жестокий отказ. Мои дети, ополоумев от своих походов в православные Храмы России, вместе с моей женой, в одночасье, прокляли меня, своего родного отца и мужа. Значит, и все православные священники в России сегодня так же открыто выступают за полное физическое уничтожение Великого русского народа в России. Значит, все они для Путина тоже «Свои».
Лишить русского человека права на семью с помощью Православия, могли только фашисты-демократы,  имеющие среди духовенства своих сторонников. И правильно поступили девчонки из Пуси Райт, устроив в православном Храме России свой Панк молебен. Лично я их за этот поступок не осуждаю. Хотя и одобрить тоже не могу.
А не сказать сейчас о реакции своего родного отца на сам факт отречения от меня жены и детей, я тоже не могу. Отец буквально возрадовался этому событию. Бог ему в этом судья. Но лишать русских мужиков их семей с помощью религии, могли опять же только евреи. Мой брак был обвенчан в православном Храме, и развенчать нас, православные попы могли только в силу измены одного из нас друг другу. Но ведь развенчали, и без объяснения мне самому на то причин, и разрешили моей жене создать свою новую семью.
Изучая и этот вопрос, я опять же нашёл ответ в традициях самих евреев. Это у них принято лишать семьи тех, кто неугоден религии. Это у них и сегодня принято убивать всех непокорных, не признавая плоды цивилизации людского общества.
А покушение на меня самого тоже было, и уже после нашего развенчанного в православии брака, и отречения близких для меня людей. Фашисты из прокуратуры и полиции России наняли киллера, и тот пытался 8 февраля 2009 года проломить мою голову ударами монтировки в виде гвоздодёра. И за этим покушением на меня стоят генералы и министры России. И об этом мы ещё с вами поговорим на страницах этой книги.
Поговорим и о том, что в путинской России, чтобы не оказаться в психушке по сфабрикованному на нас Следственным Комитетом России уголовному делу – надо просто плеснуть банку своей мочи в морду-лица тому, кто фабрикует на нас это дело. А пока, дАсвидания.

[Kraau]

Глава восьмая


   Вы уже знаете о том, что путь к своему читателю моей книге «Убийцы» был закрыт журналистами России и всей правоохранительной системой России, вставшей на защиту интересов тех, кто презирает саму Конституцию России. Государства без его границ и его Конституции, в которой отображена концепция развития и общества, и самого государства, не бывает, равно, как не бывает и народа без его языка, культуры и обычаев. Но если само Министерство внутренних дел государства отрицает Конституцию России, то, тогда о каком внутреннем порядке этого государства можно говорить ещё, если не о тирании, или анархии сопряжённой с вакханалией?
   Нет, в России никакой анархии сегодня, при Путине нет, а есть чётко отлаженная СИСТЕМА выхолащивания Великого русского народа. И практически всякий, кто имеет при Путине хоть какое-то отношение к власти, всей своей сознательной трудовой деятельностью только усугубляет положение дела с правами человека в России.
А средства массовой информации в каждом государстве являются наиглавнейшим аргументов в деле наставления общества либо на путь истины, тоесть развития, либо на путь профашистской ориентации, тобишь деградации. ПРОПОГАНДА АВТОРИТАРИЗМА – ПРИВОДИТ К ВОЗРОЖДЕНИЮ ФАШИЗМА. Кстати, придумал сам, только что.
   И не просто так Путин и Медведев открыто высказываются за отрицание в России гласности. Им нельзя выводить Россию на путь расцвета загубленного большевиками русского общества уже только потому, что они являются продолжателями идеи выхолащивания Великого русского народа. Путин и Медведев приветствуют принцип продвижения кадров во властные структуры России только на принципах воровского закона: «ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ В ЗАМАЗКЕ». Только круговая порука среди воров, мошенников, и убийц, способна удерживать их обоих у власти над русским народом. И даже самый ничтожный журналист России знает об этом. Но молчит, боясь испортить свою шкуру. В России Путин всем обществом управляет только при помощи воспитанного в каждом россиянине ЖИВОТНОГО СТРАХА. А тот, кто перестал бояться в России своей же власти, тот незамедлительно уничтожается. В России никто не знает, что на Свете есть такая золотая фраза: «ПРАВИТЕЛЬСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ ТАКИМ, ЧТОБЫ ЛЮДИ МОГЛИ НЕ БОЯТЬСЯ ДРУГ ДРУГА». Этому в России не учат даже в школах.
   А что же я наделал, написав свою книгу «Убийцы»? Я не просто пошёл против всей профашистски настроенной пишущей братии России, но поверг в шок и всю правоохранительную систему России, которой и дела никогда не было даже до наших русских детей, умирающих по вине действующей в России власти. Внутренние органы России стояли, и продолжают стоять за уничтожение русского народа путём принуждения его к деградации, в прямом смысле слова уничтожая всех тех, кто лучший. А я поднял руку на выстроенную фашистами СИСТЕМУ уничтожения в России человека руками человека. И, конечно же, фашисты не могли мне простить этого. Я ведь предал гласности, и именно при Путине всё то, на что они способны. Но лишённая своего пути к читателю по вине журналистов России, моя книга «Убийцы» так же не подпадает под громогласные и лживые уверования Путина и Медведева, что в России при них есть «свобода слова». Какая же это «свобода слова», если моя книга «Убийцы» в конечном итоге была уничтожена как в фашистской Германии в огне, а я, её автор, был помещён в психиатрическую клинку с интенсивным наблюдением по очередному сфабрикованному прокуратурой России на меня уголовному делу?
   Вот об этом, обо всём, я сейчас и хочу начать рассказ со всеми вытекающим выводами и подробностями.
   То, что преступную деятельность журналистов, умышленно нарушивших ГОСТ при публикации моей книги «Убийцы» прикрыла и прокуратура, и полиция России, я уже сказал. Прокуратура России сразу же прекратила со мной переписку по этому вопросу. Причём полиция мне ответ всё-таки дала. В своём ответе, полиция России уверяла меня в том, что сами журналисты России полностью отрицают факт напечатания моей книги в типографии «Магнек» в городе Апатиты. Тоесть, сами журналисты отрицали свою же уголовнонаказуемую деятельность. Они же украли у меня все денежные средства, что были у моей многодетной семьи в то время, вложенные в публикацию этой книги. А какой же вор будет писать о других ворах, и предавать преступную деятельность других воров огласке? Он, журналист России тоже вор, и поэтому должен придерживаться не им придуманных понятий, и жить в России только по воровским законам. Именно понятий, потому, что в России наверняка нет ни одного закона, который не был бы нарушен в угоду властьимущим ворам и мошенникам.
   Но если в России журналисты воры, и открыто выступают на стороне профашистской пропаганды тоталитаризма, насаждая этим в русском обществе ни что иное, а именно деградацию всего российского общества, то неужели кто-то ещё в России не подвергнут и не причастен к этой самой СИСТЕМЕ уничтожения человека руками человека? Да в России все готовы в прямом смысле и жить за чужой счёт, и радоваться чужому горю, и осуждать любое инакомыслие. Именно журналисты России превратили русское общество в стадо животных, а саму Россию в огромный загон для этого стада.
   Даже сейчас, набирая эти строки, я уже знаю от полицаев России, что они меня в следующем году в тур по Европе из России не выпустят. Я уже официально объявил им о том, что работаю над этой книгой, и что назвал её  «Фашисты», и что в следующем году вывезу её в Европу, а там будь, что будет. На что они пойдут, чтобы и эту мою книгу уничтожить на самом её корню? На всё что угодно. Эта книга будет ударом по всем журналистам России сразу, и даже по МГУ, готовящим из лучших выпускников наших средних школ идеологов фашизма.
   Почему я так круто отзываюсь о журналистах России, и тех, кто их обучил этой профессии? А разве можно называть человеком того, кто, зная, что все его коллеги фашисты – молчит об этом??? Разве может быть порядочным человек, уже однажды совершивший сделку со своей совестью??? ПРЕДАВШИЙ РАЗ –БУДЕТ ПРЕДАВАТЬ ВСЕГДА!!! Даже молчаливое согласие, как потворство фашистам в России, является для каждого журналиста России откровенным предательством по отношению ко всему русскому народу в России.
   Молчать тогда, когда погибают дети – могут только фашисты. И публиковать в СМИ лживую пропаганду в угоду тоталитаризму, могут тоже только идеологи фашизма.
   И сейчас я расскажу, за что меня так люто возненавидели в России все, и полицаи, и прокуроры и журналисты. В России ведь никто не борется с преступностью среди так называемых «ЛЮДЕЙ СИСТЕМЫ», среди круга тех, кто всегда готов пойти и на должностное преступление, и на убийство мирных граждан. А я, сам работая в милиции, взял да и выступил против оборотней в погонах. А было это как раз в 1980 году. В том самом году, когда строители и приступили к медленному и мучительному уничтожению моего частного дома.
   О какой помощи я мечтал от фашистов из МВД России в деле спасения своих русских детей уже в 1982 году, если они меня самого уже буквально выживали из системы Внутренних органов России. Фашисты из МВД России, и организовали на меня своё преследование, в рамках своей мне мести за мои честность и порядочность. И если бы я оказался точно таким же, как все до одного журналисты России, лояльно настроенным к ворам и убийцам в погонах, то никаких у меня и моей семьи проблем с переселением из аварийного дома просто не было бы, и всё. Я в этом твёрдо убеждён. И знаете почему? Потому, что я знаю о том, что сегодня даже сам генеральный прокурор России натравливает на меня всю свою профашистски настроенную шалупонь из прокуратуры России. Я знаю так же о том, что самого генерального прокурора России на меня натравливает ФСБ России. А раз к этой травле прилагает свою кровавую руку ФСБ России, да ещё при Путине и Медведеве, то этим объясняется и лояльное отношение к фашизму в России и всех наших властьимущих сограждан. Именно про российских чиновников иначе сказать нельзя, что: ВЛАСТЬ – РАЗВРАЩАЕТ, а АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ – РАЗВРАЩАЕТ АБСОЛЮТНО. Я не перестал быть честным и порядочным человеком, поэтому ФСБ России и сегодня натравливает на меня и всё моё окружение, и всех без исключения врачей и чиновников, от которых зависит моё существование.
   Писатель – это ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ. Любой писатель в своих перлах желает только оного – реального отображения духа своего времени. И если я вижу в журналистах России корень всех своих проблем, то поэтому и называю вещи своими именами. А мои проблемы неразрывно связаны с историей всего послереволюционного государства Россия.
   Даже когда по Первому каналу телевидения России показали сюжет с моим интервью взятым у меня на Красной площади, никто из местных журналистов так и не провёл своего независимого журналистского расследования по поводу совершённого мною акта самосожжения на Красной площади в Москве. Мало того, главный редактор городской газеты О.Н. Белова высказалась против проведения какого-либо расследования прямо на станицах своей газеты. А Мурманская областная газета «Полярная правда» написала, что я  сам виноват в том, что коммунисты украли у моей семьи квартиру в силу лютой ко мне ненависти со стороны рабочего класса России.
   Белова, как я уже говорил, являлась в Мончегорске не просто самым властным журналистом, но и официальным инструктором правящей парии коммунистов. И она знала о моих проблемах с домом всё от начала, и до конца. Ей действительно ни к чему было проводить какие-либо расследования, потому, что они вывели бы вместе со всеми ворами и детоубийцами на чистую воду и её саму. Ей ли было не знать, почему у моей семьи коммунисты украли квартиру, если она напрямую контактировала в этом вопросе с прокуратурой и ФСБ России. Ей тоже, как и Путину с Медведевым, гласность в России ни к чему!!!
   А вот ещё случай: Перед приездом в Мончегорск Горбачёва М.С., в моём цехе началось так называемое «латание дыр». Новый цех был запущен только на две трети своих мощностей, а Горбачёву коммунисты доложили, что цех уже работает на полную мощность. Горбачёв им вручил ордена и медали и решил покрасоваться перед телекамерами на фоне новенького цеха. Вот к нам в цех и приехал в преддверии этого визита Горбачёва в Мончегорск, журналист из центральной партийной газеты коммунистов «Правда». Никто к нему из рабочих не подошёл, а я подошёл, и рассказал ему, как надомной издеваются ИТР комбината за моё письмо в ЦК КПСС. А он в ответ только покрутил пальцем у виска. И сделал он это в присутствии самого генерального директора комбината «Североникель» Ермакова Г.П., и всего руководящего состава цеха, и самого города Мончегорска.
   Немного опешив, я показал этой журналисткой сволочи рукой на нашу сегодняшнюю работу и сказал, что эта работа не связана с производством никеля, и что мы по заданию ИТР уже целую неделю работаем в ущерб всему государству, закрывая пустующие электролизные ванны оборудованием, снимаемым нами с ванн работающих, останавливая на них производство никеля. Но и на это фашистская сволочь, журналист ведущей партийной газеты с громким и лживым названием «ПРАВДА», вновь только повертел пальцем у своего виска.
   В сам день визита Горбачёва в Мончегорск 30 сентября 1987 года – мой цех был полностью остановлен. Его нельзя было запускать по причине умышленно выведения из строя рабочего оборудования. За то Горбачёв красовался на фото и по ТВ на фоне как бы полностью загруженного «работой» цеха. А меня самого в это же самое время менты зверски избивали и мучили только за то, что я вышел в тот день из дома и хотел выйти, как и положено по закону России на своё рабочее место. Я нёс в кармане письмо на имя Горбачёва, в котором всё и рассказывал ему и о своих проблемах с ИТР, журналистами, ворами и детоубийцами. Но меня уже за дверью моего жилища ожидал выставленный в засаду наряд милиции. Вот и выходит, что меня замою книгу «Убийцы» в 2003 году искалечили в психушке за неугодную Путину и Медведеву гласность. И гестаповские пытки в 1987 году ко мне применялись тоже за мою попытку предать гласности деяния воров и детоубийц.
   А за что, и кто убил журналиста Дмитрия Холодова, помните? Он на воров в погонах такого нарыл, да ещё на самого министра обороны России Павла Грачёва…
   А во что превратился после убийства Влада Листьева Первый канал ТВ России? Пошлость стала нормой для показа по ЦТ России.
   Бесы, я бы так называл всех без исключения журналистов России. Все они видят себя в профессии, а не профессию в себе. Никто из них, равно как и полицейские, и врачи России не заботится о долге своей службы и об ответственности перед будущими поколениями наших братских народов. Что мы оставим после себя в России? Новые поколения, ещё более умом удалённые от осознания реальной действительности? Поколения, не знающие своего прошлого? Но это же наши же с вами дети и внуки, и мы сами, своим равнодушием делаем сегодня из них завтрашних Манкуртов.



Это черновик. Устал. Даже ошибки исправлять, сил нет. Завтра у меня отключится интернет, и я уеду в отпуск в Воронеж до сентября.   

Предлагаю, если я в чём-то не прав, немедленно указать мне на это прямо в этой теме. Можно же и обсудить…

[Kraau]

Глава девятая   
 

В послереволюционной России власть, для борьбы с инакомыслящими, и просто для устрашения народа, всегда имела в своём арсенале несколько статей в Уголовном Кодексе России. «Тот, кто не с нами, тот против нас»!!! Так было и в Октябре 1917 года, и точно таким же остаётся положение с правами человека в России сегодня, в 2014 году. Причём, сегодня диссидентов в России отвергает само русскоговорящее общество. Этим, сошедшим с ума обществом, власти управляют с помощью ею же воспитанного в каждом россиянине с помощью векового террора животного страха, и поэтому сами россияне всегда готовы уничтожить любого, кто только попытается выйти из этого, умом больного общества и обратиться вновь к врождённому в нём чувству нравственности и человечности. Мы и сами не живём по-человечески, и никому рядом с нами тоже хорошо жить не дадим. Вот и вся оценка Внутренней политики путинской России.
   Именно поэтому в путинской России, как и в годы советской власти нормальных и честных от природы людей своими кровавыми руками уничтожают не только сотрудники карательных органов и правосудия России, но и даже врачи России. «Мы уничтожаем только тех, кто «засветился»». Это практически дословный ответ на мой вопрос к врачу-психиатру по фамилии Слободин А.Ю. - «За что Вы меня калечите и убиваете»?
А перед кем, например, «засветился» я, если именно этот Слободин и его жена, тоже врач-психиатр, совместно с министром здравоохранения Мурманской области Перетрухиным, министром юстиции Мурманской области Плевако, начальником УВД Мурманской области генералом Баталовым и руководителем СК по Мурманской области генералом Конновым, да ещё с ведома губернатора Мурманской области Евдокимова – сами себе присвоили право через продажный суд России лишать меня здоровья, свободы и самой жизни? Они же все в прямом смысле слова клялись служить народу и не покушаться на жизни и здоровье мирных граждан России. Ни для кого из этой жалкой кучки врачей, судей, генералов, министров и губернаторов – не существуют даже сами законы России. Ни для кого. Равно как и живые люди для них тоже в России тоже не существуют, потому, что все они подняли свою кровавую руку именно на наивысшую ценность государства России, на человека. На человека, не позволившего всем им, ещё в годы советской власти убить его самого, русского человека, и его новорождённых детей.
Значит, при Путине я вновь встал поперёк горла именно тем самым детоубийцам, что разрушали наш дом, и затем лишали нас даже квартир, положенных нам с женой в порядке очереди на наших рабочих местах ради того, чтобы принудить нас с детьми жить в землянке. Я «засветился» перед ворами и детоубийцами? А когда ещё, как не при фашистах в России убивали русских детей, а врачи, идя навстречу требованиям власти, калечили и убивали мирных граждан? Когда ещё, как не при фашистах в огне уничтожались книги, как источник знаний, а в полиции зверски избивали русских матерей, пытающихся защитить свои семьи от посягательства карательных органов? Когда ещё, православие в России одновременно служило и президенту, и Антихристу?
То, что сегодня происходит в путинской России – является неизменным продолжением порождённого еврейским переворотом 1917 года геноцидом русского народа в России. Именно под программу уничтожения в России русского народа, в недрах гос. Думы и Федерального собрания по указанию новоиспечённого президента России Путина, в самую первую очередь и разрабатывался в 2001 году антиконституционный УПК России. Этим УПК фашисты России открыто заявили о себе, как о человеконенавистниках и врагах всего русского народа в России. И до сих пор в России не нашлось ни одного настоящего Врача с большой буквы, отказавшегося от самой возможности принять участие в деле физического уничтожения Великого русского народа в России. Именно поэтому никто и никогда не будет отказываться от принятия участия в деле геноцида русского народа в России даже из числа генералов и министров. Все они понимают, что отказ выполнить волю президента России Путина в деле геноцида русского народа в России – неизбежно повлечёт не только закат их собственной карьеры, но и неизбежные вековые репрессии в отношении всех их родных и близких. Послереволюционная Россия, это полицейское государство, в котором права человека сведены к одному – беспрекословное подчинение любой, ныне действующей власти.
Принцип преследования родных и близких «Врагов народа» в путинской России вновь расцвёл махровым цветом. Именно при Путине, люди вновь стали бояться и сторониться друг друга. И я хочу, сейчас, опережая события, кратко рассказать, как меня принимал заместитель прокурора города Великие Луки.
   Уже летом 2002 года, я, находясь в городе Великие Луки принял, и окончательно утвердился в своём решении доказать в уголовном судопроизводстве, что Путин и всё его окружение являются продолжателями дела уничтожения русского народа в России. Для этого мне было необходимо добиться возбуждения на самого себя уголовного дела и, уже имея определённый опыт своей тяжбы с прокуратурой России (Дело Минаева и Батманова) – выиграть у фашистов и этот судебный процесс. Обо всех причинах, побудивших меня принять такое решение, мы с вами поговорим чуть позже, а пока, поговорим о начале самого процесса возбуждения на меня самого уголовного дела:
   Я пришёл в прокуратуру города Великие Луки и обратился на личный приём к прокурору, заявив секретарю о своём твёрдом намерении сделать «Явку с повинной». Но в силу отсутствия на месте самого прокурора, меня принял один из его заместителей.
   Я рассказал заместителю прокурора города Великие Луки о том, что журналисты России умышленно нарушили ГОСТ при печати моей книги «Убийцы», а прокуратура и полиция России принялись защищать этих мошенников, и что у меня нет теперь иного выхода, как только доказать вину журналистов именно и только в уголовном судопроизводстве. Для этого мне необходимо совершить уголовно наказуемое деяние, чтобы за это на меня самого и было возбуждено уголовное дело. А поскольку я не хочу, чтобы меня арестовывали, как это было в 1991 году, я и пришёл к нему, в прокуратуру города Великие луки, чтобы заявить о своей «явке с повинной». Повинную голову не секут. Так гласит русская пословица. Практически я сам просил этого человека возбудить на меня самого уголовное дело даже за то, что я ещё не совершил, а только намеривался.
   Я даже раскрыл этому прокурору придуманный мною уголовно наказуемый поступок. Просто прямо в его кабинете напишу на бумаге, что я хочу убить прокурора города Мончегорска по фамилии Мериновский, и всё. Но бедный заместитель прокурора города Великие Луки ответил мне, что принять у меня «явку с повинной», и в связи с этим возбудить на меня самого уголовное дело он не сможет, потому, что у него тоже есть дети.
Вот вам и весь сказ. Даже прокуроры наших городов России осознают реальную опасность для своих потомков в случае, если они хотя бы один раз проявят свои честность и порядочность ради исполнения своего же профессионального долга.
А за что мои дети поплатились своим здоровьем, и чуть было не погибли под развалинами нашего дома? Почему православие их, уже взрослых принудило к отречению от меня, их родного отца? Потому, что я, работая в милиции, в 1980 году, на комсомольском собрании, выступил в изобличительной речью против вора в погонах.
Тогда я ещё не понимал того, что изобличая одного оборотня в погонах, я замахнулся сразу на всю существующую в России систему уничтожения человека руками человека. Меня тогда не только, что никто не поддержал из всего коллектива ГОВД Мончегорска, но меня ещё и выгнали с комсомольского собрания путём единогласного голосования за внесённую замполитом Емельяненко А.Г. резолюцию о моём выдворении с собрания комсомольцев. Да, руководил всем этим беспределом в ГОВД Мончегорска именно фашист и украинец, по фамилии Емельяненко. Он же применял ко мне и гестаповские пытки в день визита Горбачёва в Мончегорск 30 сентября 1987 года. И именно Емельяненко воспитал в ГОВД города Мончегорска целую плеяду человеконенавистников, лично продвигая каждого из них к вершинам их служебных лестниц. Меня же, этот украинец, в милиции России видеть уже не хотел и поэтому преследовал. Именно под его личное, коммунистическое преследование и попали мои дети. А потом это непрекращающееся преследование и продолжили сторонники еврейского фашизма в России.
Тогда, в 1980 году, сразу по окончании комсомольского собрания, мне, участковый инспектор по фамилии Заикин, прямо при всех собравшихся в Дежурной части ГОВД офицеров рассказал анекдот, смысл которого сводится к тому, что «они», собравшиеся здесь, в милиции России, все до одного уже давно не люди, а настоящее дерьмо. И что мне тоже надобно преобразиться и превратиться из человека, в точно такое же дерьмо. И вот вам содержание этого анекдота:
Плывёт мент по морю и наслаждается. А на встречу менту плыло дерьмо. Когда они встретились, мент брезгливо отпихнул дерьмо в сторону и поплыл дальше. «Коллега, почему Вы пихаетесь»? – Спросило дерьмо у мента. «Какой я тебе, дерьму коллега»? – Грубо ответил мент. «Как какой? Ты из внутренних органов, и я тоже из внутренних органов». – Невозмутимо ответило менту  человеческое дерьмо.
И вот за то, что я не согласился преобразиться и, работая в милиции добровольно перейти на службу фашистам, в конечном итоге и пострадали все мои дети, и все мои близкие мне люди. А больше всех пострадал, конечно же, я сам. И мои страдания в путинской России ещё не окончены. До тех пор пока я жив, я буду являться мишенью для фашистов из МВД, прокуратуры, ФСБ и правосудия России. Одно только то, что я, лишённый фашистами права на свою семью, обречённ6ый на одиночество до конца своих дней – стоит того, чтобы говорить о бесчеловечности власти в России.
И чтобы сразу сказать, почему я выбрал своей мишенью опять прокурора города Мончегорска, как и в 1991 году, как объект для своей с ним тяжбы в суде по возбужденному на меня самого по его заявлению уголовному делу – я выкладываю вам и следующую информацию:
В 2000 году, уже при Путине, в Мончегорске был и новый прокурор по фамилии Мериновский. И я, ничего не подозревая, вместе с женой Светланой в приёмный день и час явились к нему на приём, чтобы рассказать ему о проделках всех его предшественников на этом государственном посту. Но наш приём Мериновским был тут же окончен, даже и не начавшись. Мериновский, нам с женой прямо в лицо заявил, что им получен приказ от самого генерального прокурора России Устинова В.В. об отказе не только принимать меня в своём кабинете, но и рассматривать по существу все мои письменные на его имя обращения, в которых я раскрываю преступную деятельность как сотрудников прокуратуры России, так сотрудников полиции, чиновников, уголовников, и самих судей России. А в качестве доказательства того, что он такой приказ от генерального прокурора России Устинова В.В. реально получил, Мериновский точно повторил всё то, что я кричал, будучи объятый пламенем на Красной площади в Москве в момент моей попытки самосожжения, состоявшейся 4 марта 1989 года. Мериновский так и заявил, что именно ФСБ России и предоставило эту аудиозапись генеральному прокурору России, и требует от генерального прокурора России продолжения уничтожения мирных граждан России силами прокуратуры, и полиции России. Мериновский утверждал, что эту аудиозапись ему дал прослушать лично сам генеральный прокурор России. И только в «Катехизисе евреев» я нашёл чёткое требование к властям России доводить русских людей до самоубийства.
Теперь понимаете, почему я выбрал в качестве своего объекта для совершения против него уголовного наказуемого деяния опять прокурора города Мончегорска? У меня был свидетель всему сказанному им выше, и есть что предъявить суду в качестве совершённого уголовного преступления самим Мериновским, по приказу не хухры-мухры, а самого генерального прокурора России Устинова В.В.. Я шёл в атаку не просто на прокурора города Мончегорска Мериновского, а на самого генерального прокурора России Устинова В.В., ставленника фашиста Путина В.В.. Через прокурора Мериновского, я имел прямой выход на преступную деятельность самого генерального прокурора России Устинова В.В..
Мериновский, нас тогда с женой из своего кабинета выгонял с помощью специально вызванного им наряда милиции. И мы с женой тут же обратились на приём к начальнику милиции по фамилии Коробченко. Коробченко выслушал нас, и приказал участковому инспектору принять от нас два заявления по факту отказа прокурора города Мончегорска Мериновского принимать от граждан заявления об известных нам уже совершённых уголовных преступлениях. Наши заявления были зарегистрированы в книге учёта преступлений №1, и Коробченко перенаправил их, как этого и требовал закон России, для принятия мер реагирования в прокуратуру Мурманской области. А в прокуратуре Мурманской области, разумеется, тоже всеми получен от Устинова точно такой же приказ: «О прекращении со мной всякого общения». И наши с женой заявления, там вновь, как и всегда до этого, остались без рассмотрения.

Именно поэтому я, выйдя из прокуратуры города Великие Луки, понимая, что «явку с повинной» у меня никто в России не примет, и решился на написание теперь уже письма, на имя самого генерального прокурора России Устинова В.В., в котором и укажу на то, что хочу убить его шестёрку прокурора города Мончегорска по фамилии Мериновский. Этим письмом я их всех реально замешал в одну кучу, из их же собственного дерьма. Всех прокуроров сразу, как генерального прокурора России, так Мурманской области, и самого Мериновского – прокурора города Мончегорска. Но, если у меня ничего не вышло с принятием у меня «явки с повинной», то я, реально понимая, что в случае возбуждения уголовного дела я  буду вновь арестован, в своём письме, на имя генерального прокурора России Устинова В.В., умышленно указывал не весь состав уголовного преступления. Тоесть, я указал и время, и место, сам объект и способ его уничтожения. Вот только сам способ, которым я как бы хотел убить прокурора Мериновского, я, на бумаге для самого себя избрал абсолютно невыполнимый. Я написал, что убью Мериновского путём выплёскивания ему прямо в лицо не менее литра так называемой «Царской водки». Как видите, я указал даже ОБЪЁМ. Но где, и кому в России можно найти эту «Царскую водку», если она находится на вооружении у одних только чекистов России? Никто эту опасную смесь из концентрированных кислот в России вне стен специального госпредприятия не то, что приобрести, но и сделать не сможет. Никто, а стало быть, и заявленная мною угроза убийством прокурору Мериновскому, никем восприниматься, как реальная, ну просто не может. Так гласит ЗАКОН России.
Однако, генеральный прокурор России Устинов В.В, получив от меня это письмо, в котором я выражаю свои намерения убить его шестёрку прокурора города Мончегорска по фамилии Мериновский, отдаёт следующий приказ, и прокурор Мурманской области самолично доводит до Мериновского этот приказ генерального прокурора России Устинова В.В.. И Мериновский, прекрасно зная, что я ни в чём не виноват, что никакой реальной угрозы его жизни в моём письме нет, всё-таки пишет на имя прокурора Мурманской области своё заявление, в котором и просит  его возбудить на меня уголовное дело.
Всё шло точно по мною придуманному плану. И я, в суде на до мной самим, вновь, доказал бы свою невиновность. А доказывая свою невиновность, я неизбежно утопил бы в своём же дерьме самого генерального прокурора России Устинова В.В.. НО!!! Устинов В.В., именно в 2002 году, по указанию президента России Путина уже успел внедрить с помощью так называемой «Судебной реформы», именно те самые законы России, с помощью которых фашисты, вновь пришедшие к власти в России вместе с Путиным и приступили добивать всех тех, кто ещё хоть как-то пытается в России оставаться в любой ситуации человеком. И суд на до мной, о котором я теперь хочу вам рассказать, прошёл уже не так, как в 1991-93 годах. Не так, как рассчитывал я. И судили меня теперь по путинским законом России ЗАОЧНО, даже не знакомя с материалами сфабрикованного на меня уголовного дела. А для доказательства того, что «Царскую водку» может изготовить каждый, кто только пожелает, прокурор города Оленегорска по фамилии Смирнова и пригласила в суд для дачи ложных показаний свидетеля Сапарину. И та заявила суду, что все компоненты для «Царской водки» можно легко купить каждому желающему в любом магазине автозапчастей. Вот так и был доказан в суде без моего участия, весь состав совершённого мною уголовного преступления. Тоесть, сама прокуратура России завершила состав уголовного преступления ради физического уничтожения русского человека в России, как от неё и требует «Катехизис евреев».
Я, конечно, предполагал, что прокуратура России пойдет, как и всегда до этого на фабрикование этого уголовного дела, и мне было интересно, как она это сделает. Но то, что фашисты будут судить меня ЗАОЧНО, вопреки требованию Конституции России – об этом я даже и не догадывался. Поэтому, пройдя через психушки России благодаря именно запрещённому самой Конституций России ЗАОЧНОМУ осуждению – у меня, сегодня и есть неоспоримый и бесценный материал для работы над этой книгой.

Вот так мне отмстили стразу все, и генеральный прокурор России Устинов, и прокурор Мурманской области, и прокурор Мончегорска Мериновский, и новый прокурор города Оленегорска Смирнова за своё общее поражение по уголовному делу, возбужденному ими на меня в 1991 году. Вся эта иерархическая лестница фашистов России не постеснялась ради передачи меня в кровавые руки врачей-убийц сфабриковать и это, уголовное дело № 1-108-03.
Чтобы судить меня ЗАОЧНО, не знакомя с материалами уголовного дела, фашисты из прокуратуры России провели мне две психиатрические экспертизы. Первую, в городе Мурманске, которая не выявила у меня никаких «сдвигов по фазе». И вторую, в самом институте психиатрии имени Сербского в Москве. Где, во время проведения психиатрической экспертизы, ко мне применялся, так же запрещённый во всём цивилизованном мире, гипноз. Но, чтобы получить право и назначить проведение мне эти психиатрические экспертизы, ФСБ России прежде получило справку от небезызвестного вам уже врача-психиатра по фамилии Слободин А.Ю.. В своей фальшивой справе, этот врач-убийца указал, что я, ранее, в 1980 году проходил курс лечения у врача-психиатра. А передав эту справку прокурору Мурманской области, ФСБ России однозначно, что потребовало от него именно ЗАОЧНОГО суда на до мной, согласно разработанному в гос. Думе, и принятому Федеральным собранием России в 2001 году антиконституционному УПК России. Тоесть, не только показания свидетелей в этом уголовном деле лживые, но и сами документы, собранные прокуратурой России, тоже говорят о том, что власть в путинской России лишена какой бы то ни было человечности.
Не признать меня сумасшедшим ради моего ЗАОЧНОГО осуждения, фашисты России уже просто не могли. Иначе бы я сам, им всем, в ОЧНОМ суде намылил бы, как и задумывал задницы. А если в городе Мончегорске ради моего ЗАОЧНОГО осуждения нашёлся врач-убийца Слободин, готовый калечить и убивать мирных граждан в угоду ФСБ России, то неужели в институте психиатрии, где готовят этих врачей-убийц, не найдётся ни одного морального урода из среды самих профессоров России? Там их, хоть пруд пруди.
При Андропове, профессор психиатрии Снежневский даже возглавлял этот институт, и по поручению Андропова разработал новую диагностику так называемой «вялотекущей шизофрении». И все поставленные этим фашистом Снежневским диагнозы о нашем с вами сумасшествии, впоследствии опровергались учёными на западе. И Снежневский, как трус, в связи с этим изобличением боялся появляться в обществе своих западных коллег.

[Kraau]

А что будет с Путиным, чекистом, учеником и последователем дела Андропова, и привнесённым им в Россию еврейским фашизмом, когда и меня тоже на западе признают вполне адекватным, а профессуру, и врачей России – убийцами мирных граждан, отстаивающих в России своё право на жизнь? Народы России как тогда будут выглядеть? Только, дураками.
В заключении этой главы только одно скажу, что и содержание своего письма к генеральному прокурору России Устинову я взял не с потолка, а из своей жизни. Сейчас поймёте:
В марте 2000 года я, и моя жена проходили медицинскую комиссию на право управления автотранспортом. К этому времени в Мончегорской городской поликлинике сменился врач-психиатр, и вместо ушедшей на пенсию Смекаловой в Мончегорске появился новый врач-психиатр Слободин Антон Юрьевич. Но, Смекалова, в день визита Горбачёва в Мончегорск 30 сентября 1987 года по приказу фашиста-украинца Емельяненко Александра Георгиевича, меня, уже всего изуродованного по его же приказу бригадой «Скорой помощи» пыталась поместить в Мурманскую психиатрическую клинику, и выписала на меня туда направление. А в самой клинике, меня, дежурный Врач с большой буквы, поняв, что Смекалова пошла на сделку со своей совестью – госпитализировать меня в психушку отказался. Он так тогда и сказал мне, что времена в связи с «Перестройкой» изменились, и настоящие врачи больше не сотрудничают с карательными органами России. Именно получив вот этот урок от своих старших товарищей, Смекалова больше ни разу и не засомневалась в моей адекватности, и все мед. комиссии я проходил у нее, пожалуй, что быстрее всех. Без лишних вопросов.
А вот врач Слободин видел меня в марте 2000 года впервые, поэтому и спросил меня, не хочу ли я, находясь за рулём автомобиля кого-нибудь задавить? И я, не долго думая, взял ему и выпалил, что да, хочу задавить федерального судью Сорокину, потому, что она сволочь. Если помните, это именно та самая судья Сорокина, что осудила меня за ношение холодного оружия после его добровольной выдачи мною самим прокурору города Мончегорска Ганичевой.
Вы бы видели, какую рожу вытаращил на меня тогда Слободин. Я, говорит, не буду подписывать справку. А я ему в ответ заявил, что не выйду из его кабинета, пока он не подпишет. Тогда Слободин сам убежал из кабинета, а моя удивлённая жена, ожидавшая меня в коридоре, не скрывая своего удивления, наоборот заглянула в кабинет. Она, тоже водитель, и чуть раньше меня уже прошла мед. комиссию у Слободина.
Слободин вернулся обратно в свой кабинет минут через десять, и, молча, подписал мою справку, и заверил свою подпись своей печатью врача.
Куда бегал Слободин? Туда, куда я его мысленно и послал – к заведующей всей городской поликлиникой, для разрешения вопроса с возникшей ситуацией. Именно там ему и провентилировали мозги насчёт меня. Итак, запомните, в марте 2000 года врачи России ещё были абсолютно лояльны к людям, подвергающимся нападкам со стороны власти. Горбачёвская «Перестройка» пока ещё была на стороне русского народа в России. А вот уже в 2002-3 годах, эти же самые врачи, уже вовсю усердно своими кровавыми руками калечили и убивали тех же самых русских людей, кого всего год или два назад, сами же признавали абсолютно адекватными личностями. Почему? Потому, что с приходом к власти Путина, в России и сама власть тоже переменилась.
Теперь понимаете, почему я написал в письме генеральному прокурору России Устинову, что именно хочу убить (задавать) прокурора Мериновского, а не изнасиловать его, например, без смазки, через задний проход? Я понадеялся на порядочность врачей России, прекрасно знавших, что я всего лишь жертва судебного произвола властей России. Даже Слободин, о том, что я всего лишь диссидент, узнал не от меня самого, а именно от своего руководства. Но я ошибся. Уже в 2001 году, вместе с путинской «Судебной реформой», преобразились в своём сознании и все врачи России. И вместе с путинским УПК России от 2001 года, в России начался новый виток политических репрессий, по-тихому, через психушки. Врачи России, тоже, как и полицейские России, сами себя теперь считали не иначе, как за дерьмо. И никто из них уже не вспоминает русского классика, сказавшего: «Служить бы рад, прислуживаться – тошно».



О том, как врачи сотрудничают с ФСБ, прокуратурой и полицией России, в деле физического уничтожения мирных граждан, отстаивающих своё право на жизнь в России, мы поговорим ещё более конкретно в следующей главе. Я расскажу вам как я вновь пошёл в атаку на самого Путина, как я вновь пытался в уголовном судопроизводстве доказать, что он фашист.
Отсутствие результата – это тоже результат. А в моём конкретно случае, самый желанный, и самый прогнозируемый результат. Именно поэтому моё положение в России, при фашистах, ну просто беспроигрышное. Всё, что я делаю сегодня, пишу куда-то, или хожу на личные примы к кому-то – имеет под собой мой трезвый расчёт на получение именно отрицательного результата. Мне необходим материал для этой книги «Фашисты», и теперь я его получаю легко и качественно. Однако попадать ещё раз в клещи «гестапо» России, я уже не намерен. Физических сил во мне, уже просто нет. А вы, набирайтесь у меня ума и жизненного опыта, и с полицаями России зря не балуйте. Если не убьют, то сильно покалечат.